Прежде чем излагать деятельность Бакунина, одного из видных
вождей и теоретиков анархизма, необходимо уяснить социальную почву, на которой вырос и развивался бакунинский
анархизм.
В противоположность марксистам, партии коммунистов-большевиков,
программа, идеология которых выросла на основе рабочего пролетарского движения,
— бакунизм вырос на основе движения мелкобуржуазных, крестьянских элементов по
преимуществу. Недаром Бакунин, перенеся свою деятельность в Европу, имел успех
главным образом в наиболее отсталых в промышленном отношении странах: Италии,
Испании, отчасти среди швейцарских ремесленников. Бакунин до известной степени
выражал протест разоряющегося под напором капиталистических отношений
крестьянина, который вёл ещё полунатуральное хозяйство и приходил в ярость от
«ужасов капитализма». Крестьянство большей частью покорно гнуло свою спину; но
время от времени, когда терпение истощалось, крестьянство восставало, и
стихийный бунт крестьян был той
формой движения, которая носила нередко анархические черты. Это было, главным
образом движение докапиталистического
крестьянства; оно-то и было идеалом революционного движения для Бакунина.
Движение это было направлено против феодальной собственности, против крепостничества. Победа его
расчищала путь буржуазному строю, а
не социализму.
Бакунин же видел в этом движении социалистическую, по его
выражению — «социальную», революцию. И больше всего его прельщали факты уничтожения собственности, разгромы и
поджоги правительственных зданий, уничтожение официальных документов (Плеханов
называет это увлечением взбунтовавшегося бюрократа). Бакунина, например, очень
увлекало восстание калабрийского крестьянства в конце XVIII в.,
организованное кардиналом Руффо против неаполитанских республиканцев. Бакунин
считал это восстание «социалистическим» на том основании, что «калабрийские
крестьяне начали грабить замки и, придя в города, грабили дома буржуазии, но
они не трогали народа»[1].
Точно так же Бакунин приходил в восторг от восстания галицийских крестьян в
1846 г., организованного агентами графа Меттерниха; от гайдамацких
восстаний, которые поддерживались Екатериной II, и даже от избиений польских
патриотов в 1863 г., в которых принимали участие польские и литовские
крестьяне. Он и бонапартистские настроения французских крестьян считал проявлениями
«социалистического инстинкта». Таким образом, идеалом революционного движения
для Бакунина было движение отсталых крестьян, ремесленников, носившее нередко
антигосударственный, анархистский характер. Бакунин выступал больше и чаще
всего в качестве идеолога крестьянского бунта. Несомненно, дореформенные
крестьянские движения в России оказали в этом отношении на Бакунина огромное
впечатление и влияние,
Бакунин в пролетариате ценил больше всего его деклассированные элементы — босяцкий
пролетариат, люмпен-пролетариат, так
как этот слой стоял ближе к крестьянству. Промышленный пролетариат Бакунин
относил к «рабочей аристократии». «Люмпен-пролетариат», или «нищенский
пролетариат», Бакунин считал той силой, которая «сосредоточивает в себе всю
жизнь, силу и будущность современного общества».
Такова социальная почва, на которой развивался анархизм в
России.
Основоположник анархизма в России — Михаил Бакунин родился в
1814 г. в богатой и знатной помещичьей русской семье, рос на средства,
полученные путём жесточайшей эксплуатации крепостных крестьян. Принято думать,
что Михаил Бакунин с юных лет был революционером. На самом деле это не так. С 1844 по 1866 г., до 51 года своей
жизни, он был буржуазным революционным демократом, заражённым к тому же ещё
славянским национализмом; антисемитом же Бакунин оставался до конца своей жизни.
Правда, он вырос в обстановке, когда были ещё свежи воспоминания о героическом
революционном выступлении декабристов (14 декабря 1825 г.), руководители
которых были повешены царём Николаем I. Но Бакунин в книге «Наука и
насущное революционное дело» говорил, что он, будучи молодым человеком, как и
многие современники его, молодые образованные дворяне, смотрел на революционное
вооружённое восстание декабристов, как «на проявление ребяческого фанфаронства».
В 1842 г. Бакунин высказал мысль, ставшую лозунгом
анархистов: «Страсть к разрушению есть вместе с тем и творческая страсть», но
через десять лет после этого, в 1852 г., т. е. уже после революции 1848 г., он
сохранил ещё черты крепостника-помещика и писал своему брату помещику Николаю
Бакунину: «Хотя я и небольшой друг телесных наказаний, но я вижу, что, к
несчастью, они ещё очень нужны, — вели же
сечь, дорогой друг, вели сечь, но никогда не секи сам, это неблагородно;
наказывай всегда так, чтобы крестьяне были убеждены в справедливости понесённого
наказания»[2].
Не безынтересно напомнить, что уже в это время (1847 г.)
вожди и основатели коммунистического движения Маркс и Энгельс написали
«Манифест коммунистической партии», эту первую замечательную программу
революционного пролетариата. В этой программе коммунистической партии Маркс и
Энгельс открыли всемирно-историческую роль рабочего класса как могильщика
капитализма и созидателя нового, коммунистического общества. Боевым лозунгом
«Манифеста коммунистической партии» Маркс и Энгельс выдвинули: «Пролетарии всех
стран, соединяйтесь!» Сравните этот творческий, организующий, объединяющий, боевой лозунг с голым призывом Бакунина
к «разрушению», и вы поймёте, какое огромное значение имел призыв «Манифеста
коммунистической партии» для всего рабочего движения.
Призыв анархистов к разрушению лишь кажется революционным.
Разрушение не всегда является показателем силы, а нередко оно является
показателем бессилия, отчаяния. Так, в 1840‑х годах в Германии и позднее в
России рабочие, не понимая причин своего тяжёлого положения и не умея найти из
него выход, вымещали свою ненависть на машинах, разрушали станки. Только
коммунизм учит рабочих, как можно
выйти из тяжёлого положения, как освободиться от власти эксплуататоров. Призыв
Маркса и Энгельса «Пролетарии всех стран, соединяйтесь!» сплачивает, соединяет
миллионы рабочих всего мира в могущественную силу, победившую уже на одной шестой части мира, в СССР, и борющуюся
за победу коммунизма во всём мире.
Бакунин был буржуазным националистом, шовинистом в период
революции 1848 г. и значительно позже, а антисемитом, как было уже
сказано, он оставался всю свою жизнь. Следы национализма в виде антисемитизма
остались у Бакунина и тогда, когда он стал вождём анархистов. В то время когда
Маркс призывал пролетариат всех стран
к революционному объединению в один революционный союз, Бакунин носился с
мыслью объединения славян, независимо от их классовой принадлежности. Он
написал в самый разгар революционных событий в Европе, в 1848 г., брошюру:
«Призыв к славянам. Сочинение русского
патриота Михаила Бакунина, члена славянского конгресса в Праге». Маркс и
Энгельс решительно выступали тогда против Бакунина. Они указывали на опасность
и вред для пролетариата подмены интернациональных классовых лозунгов борьбы
либерально-буржуазными, националистическими лозунгами, которые выдвигал
Бакунин.
В своей «Исповеди» Бакунин писал царю Николаю Романову:
«если бы вы, государь, захотели тогда поднять славянское знамя, то они без
условий, без переговоров, но слепо предавая себя вашей воле, они и всё, что
только говорит по-славянски в австрийских и в прусских владениях, с радостью, с
фанатизмом бросились бы под широкие крылья российского орла и устремились бы с
яростью не только против ненавистных немцев, но и на всю Западную Европу».
Сам Бакунин, конечно, считал себя интернационалистом: ведь
он призывал к разрушению всех
государств. Но в то же время он всегда
проповедовал (даже будучи анархистом)
объединение всех славян, без различия классов. Он проповедовал борьбу всего
славянства не против германской
буржуазии, а против германской нации, замазывая наличие славянской
буржуазии и забывая, что германские рабочие такие же братья, как и итальянские,
испанские, французские, русские и др.
В таком основном труде об анархизме, как «Государственность
и анархия», Бакунин не просто защищал националистические, шовинистические
взгляды, но защищал их как руководящие
идеи для анархистов.
В сочинениях Бакунина вы найдёте совершенно открытые антисемитские выпады. При этом Бакунин выступает не против еврейской буржуазии, а
против всей еврейской нации, против всех евреев. Всех евреев Бакунин считал
паразитами, эксплуататорами, относился к ним с нескрываемым презрением.
Когда Бакунин боролся в I Интернационале против Утина, организатора
русской секции I Интернационала в Женеве, сторонника Маркса, он писал о нём
в своём «Докладе об Альянсе»: «Утин, нужно ли это говорить? еврей по рождению
и, что хуже, русский еврей». Такие выражения, как «этот еврейчик», вы можете
встретить у Бакунина, когда он говорит об Утине. Мы отнюдь не берём под защиту
Утина как революционера, так как он впоследствии сделался ренегатом и вымаливал
себе прощение у царя. Но мы хотим указать на антисемитизм Бакунина, проявленный
им в отношении к Утину и особенно к евреям, проживающим в России. В этом
вопросе Бакунин по сути дела поддерживал политику царского самодержавия.
Царское правительство в России, терпя богатых евреев, а иногда даже поощряя их,
давая им привилегии, создало для трудящихся евреев особого рода запретную зону,
«гетто» — «черту оседлости», запретило евреям заниматься земледелием, быть на
государственной службе, не пускало их на крупные заводы и создало из еврейской
массы бесправный народ. В презрении к еврейскому, народу оно веками воспитывало
всю Россию.
И Бакунин, бывший дворянин, помещик, царский офицер, с
молоком матери впитал презрение к евреям, великорусский славянский шовинизм,
антисемитизм. Антисемитизм Бакунина корнями уходит в ту дворянскую, помещичью,
эксплуататорскую среду, из которой Бакунин вышел и с настроениями которой
полностью никогда не мог порвать.
Удивительно ли после этого, что некоторые последователи
Бакунина из народников одобряли еврейские
погромы на юге России в начале 1880‑х годов, выпустив 30 августа 1881 г.
от имени Исполнительного комитета «Народной воли» прокламацию, в которой
доказывали, что еврейские погромы являются протестом народа против
эксплуататоров? Удивительно ли, что после октября 1917 г., в годы
гражданской войны на Украине, махновцы, считавшие себя анархистами,
организовывали еврейские погромы?
Бакунин не был и образцом стойкости в своих убеждениях.
Известно, что, арестованный за границей после революции 1848 г. и выданный
прусскими властями царю Николаю I, Бакунин написал в крепости покаянную исповедь, в которой вымаливал
себе прощение у царя, чтобы вырваться из тюрьмы, в то же время зная от графа
Орлова, что ему не грозит смертная
казнь. «Окажите мне, — писал Бакунин, — сии две величайшие милости,
всемилостивейший государь! и я благословлю провидение, освободившее меня из рук
немцев, для того, чтобы предать меня в отеческие руки вашего императорского
величества. Потеряв право называть себя верноподданным вашего императорского
величества, подписываюсь от искреннего сердца кающийся грешник Михаил Бакунин». Так писал Бакунин, вымаливая себе
«две милости»: замену одиночного
тюремного заключения другим наказанием и свидания с родными.
Революционеры в России считали для себя высшим позором
просить у царя помилования даже тогда, когда их приговаривали к смертной казни.
Автор настоящей брошюры провёл в тюрьме, на каторге и в далёкой сибирской
ссылке 12 лет. Он знает, что людей, которые писали на имя царя покаянные
исповеди и прошения, революционеры в России считали изменниками революции. Нет, истинному революционеру бесполезно
искать у Михаила Бакунина примера стойкости.
Если бы в своё время русские революционеры (70‑х годов
прошлого столетия и позже) знали об этой «Исповеди» Бакунина, то многие из них
отвернулись бы от него. Но сторонники Бакунина и сам он усердно скрывали этот документ. «Исповедь»
Бакунина перед царём Николаем Романовым была опубликована в России впервые
только после того, как пролетариат под руководством коммунистов-большевиков
взял власть в свои руки и раскрыл царские архивы. Напрасно анархист Неттлау,
биограф Бакунина объясняет этот поступок Бакунина тем, что он-де обращался к
царю, как к своему тюремщику: больше, дескать, ему не к кому было обращаться.
Нет, подлинные русские революционеры не писали своим тюремщикам таких прошений,
какие писал Бакунин.
Каждый рабочий в праве осудить такое поведение Бакунина,
претендовавшего на репутацию безупречного революционера. Стоит сравнить
поведение Бакунина с поведением величайшего русского революционера,
социалиста-утописта, вождя крестьянской революции Николая Гавриловича
Чернышевского, которого царь держал свыше 20 лет в крепости, на каторге, а
затем в якутской ссылке (в далёком Вилюйском остроге). Чернышевский не унизился
до прошений о помиловании перед, своим смертельным врагом — царём, несмотря на
то, что положение его было гораздо тяжелее, чем положение Бакунина, и он не
имел такого влиятельного заступничества богатых и знатных родственников, как
Бакунин. Когда Чернышевскому царские чиновники предложили написать просьбу, о
помиловании, он с презрением отверг это предложение.
Могут сказать: Бакунин писал в тюрьме, на самом деле он
думал иначе.
Но вот Бакунин попадает после
тюрьмы и ссылки вновь за границу. Он уже не в руках царя. Он на свободе. И
что же? Бакунин в 1862 г. написал брошюру под названием «Народное дело.
Романов, Пугачёв или Пестель?»[3].
Бакунин писал о неизбежности в ближайшее же время крестьянского восстания в
России и высказывался за желательность
того, чтобы сам царь стал во главе народного движения. Насколько путаны
были взгляды Бакунина, видно из того, что он писал о народном самоуправлении:
«с царём или без царя, всё равно и как захочет народ. Но чтобы не было в России
чиновничества». Подумайте только: самоуправление
с царём во главе и без чиновников! Да ведь это каша, сапоги всмятку, чепуха
несусветная!
Не в ранней молодости своей, а уже 47 лет от роду, будучи на
свободе, Бакунин писал о царе: «отношение наше к Романову ясно. Мы не враги и
не друзья его, мы друзья народно-русского, славянского дела. Если царь во главе
его, мы за ним. Но когда он пойдёт против него, мы будем его врагами». Это
писал Михаил Бакунин в 1862 г., когда в России ещё не улеглись
крестьянские восстания, вызванные гнусным обманом народа царём Александром II,
который под видом манифеста 19 февраля 1861 г. ограбил крестьян в пользу
помещиков. Бакунин вводил в заблуждение революционеров самой постановкой
вопроса о возможности такого царя, который может стать во главе
освободительного движения народа. Его последователи в России из членов партии
«Земля и воля» несколько позже, в 1870‑х годах пытались вызвать крестьянское
движение, прикрываясь именем царя,
который будто бы стоит за крестьян, против помещиков. И эта их единственная
попытка поднять крестьян на бунт, и то по подложной грамоте царя, безусловно,
потерпела крах.
Таким образом, хотя Бакунин и призывал к уничтожению всякого
государства, к безвластию, в то же время он не был последовательным борцом
против царизма — этого оплота реакции в Европе и Азии.
Бакунин боролся против революционной политики рабочего класса,
против интернациональной рабочей партии, против власти рабочего класса.
Парижская коммуна, которую приветствовали Маркс и Энгельс
как пример первой диктатуры пролетариата в истории человечества, для Бакунина
была ни больше ни меньше, как «в чужом пиру похмелье». В письме к Огарёву в
апреле 1871 г. Бакунин писал: «Вижу слишком ясно, что дело проигранное...
нам там делать нечего. В чужом пиру похмелье было бы плохое, чрезвычайно
неприятное, тем более, что совершенно бесполезное. Наше дело готовиться, организоваться,
распространяться, чтобы быть готовыми ко дню пробуждения дьявола. А до тех пор
тратить свои бедные средства и своих немногих людей, — наше единственное
сокровище, — было бы преступно и глупо»[4].
В то время когда Карл Маркс и Фридрих Энгельс, вожди и
учители коммунистического рабочего
движения, создавали «Союз коммунистов» (1847 г.) и I Интернационал
— Международное товарищество рабочих (1864 г.), Бакунин проповедовал
националистические панславистские идеи и планы, занимался поисками «хорошего» царя
и лживо-революционными фразами прикрывал реакционный смысл всех своих
анархистских теорий.
Всем известно, что борьба Маркса против Бакунина в I Интернационале
имела принципиальное значение. Мы на
ней не будем подробно останавливаться только потому, что в этой небольшой
работе мы пишем главным образом об анархизме в России. Нам важно, однако, здесь
подчеркнуть, что Бакунин попытался взорвать I Интернационал, создал в 1865 г.
тайное общество «Альянс социалистической демократии», расколол швейцарскую секцию
Интернационала, был разоблачён на Лондонской конференции Интернационала в 1871 г.,
и за дезорганизаторскую деятельность он и его сторонники были изгнаны из
Интернационала на конгрессе в Гааге в 1872 г.
В письме к Больте от 23 ноября 1871 г. Карл Маркс писал:
«Для господина Бакунина его доктрина (белиберда,
составленная по кусочкам из прудоновских, сен-симонистских и других теорий)
была и есть вещь второстепенная и служит ему лишь средством к приобретению
личного значения и веса. Но если Бакунин в теоретическом смысле нуль, то зато
он как интриган, на высоте своего призвания»[5].
Итак, Бакунин принадлежал к тому кругу «кающихся дворян»,
которые считали, что они должны исправить грехи своих отцов-эксплуататоров по
отношению к народу. Поэтому он посвятил себя революции. Но такой «кающийся
дворянин» очень часто сохранял барское отношение к очень многим явлениям
социальной жизни. Мы уже видели, что Бакунин не мог отделаться от
антисемитизма. С другой стороны, такой «кающийся дворянин» Впадал нередко в идеализацию того, что вчера ещё
презирал. Мы видели уже, что Бакунин советовал при крепостном праве своим
родственникам-помещикам сечь крепостных крестьян. Став анархистом, Бакунин
впадает в другую крайность: он видит готового революционера в любом разбойнике.
В религиозных сектах в России, не имевших ничего общего ни с коммунизмом, ни с
анархизмом, Бакунин и его сторонники видели революционную силу.
Действительность, как мы увидим, принесла горькое, жестокое разочарование
сторонникам Бакунина.
***
Первым проводником анархистских взглядов Бакунина в России
был Сергей Нечаев. Его деятельность относится к концу 60 и началу 70‑х годов
прошлого столетия, когда уже был создан I Интернационал и вполне
определилась глубокая разница взглядов Маркса и Бакунина. Нечаев воспринял
анархистские взгляды Бакунина и действовал от его имени, в ряде случаев
прикрывался именем I Интернационала, хотя никакого отношения к
Интернационалу не имел.
Нечаев создал в России узко заговорщическую организацию
«Народная расправа». Эта организация была сверху донизу построена
централистически. Она была целиком построена на авторитете центрального
комитета, на беспрекословной дисциплине.
Это была самая авторитарная
организация, какую когда-либо создавали революционеры. Но ведь Бакунин, как
известно всем анархистам, — враг авторитарности, враг всякой «власти»,
авторитета. Анархисты до последнего времени называли себя «либертэрами»,
освободителями, сторонниками ничем не ограниченной свободы. А коммунистическая
партия, как известно, в основу, своей организации кладёт демократический централизм, т. е. строит свою организацию на выборности всех руководящих органов
сверху донизу, с одной стороны, и на
подчинении всех членов низшей партийной организации (кружка, группы,
ячейки) решениям вышестоящей выборной партийной организации — с другой.
Анархисты за это порицали коммунистов. Бакунин вёл жесточайшую борьбу с Марксом
в I Интернационале, между прочим, и по вопросу о том, как организовать рабочий класс. В отличие от
Маркса Бакунин предлагал предоставлять всем организациям полную автономию,
полный отказ от централизованного руководства рабочим движением.
Как же случилось, что Сергей Нечаев, ученик Бакунина, создал
организацию строго централистическую,
хотя малочисленную, заговорщическую, написал устав этой организации, который
находится в полном противоречии с
официально известными анархистскими бакунинскими взглядами на организацию?
В течение десятков лет Бакунин и все его сторонники, в том числе и его личный
секретарь Арман Росс (Михаил Сажин), скрывали тот факт, что автором этого нечаевского «катехизиса» был
сам Бакунин. Михаил Петрович Сажин уже после Октябрьской социалистической
революции в России рассказал, что «катехизис», писанный рукою Бакунина, был
найден после ареста Нечаева в его бумагах и сожжён Сажиным. Этот факт
показывает, что на деле Бакунин и его
сторонники, если им это было выгодно, готовы были создавать и создавали такую
авторитарную централистическую организацию, в которой совершенно подавлялись
воля и мнение отдельного члена их организации. Такой организацией и была
созданная Нечаевым «Народная расправа», разгромленная царизмом прежде, чем она
успела что-либо сделать. Напрасно некоторые историки пытались представить дело
так что Нечаев был «самозванцем», что Бакунин не давал ему никаких полномочий.
При обыске у студента Успенского, члена нечаевской организации, царские
жандармы нашли удостоверение на имя Нечаева:
«Податель сего есть один из доверенных представителей
русского отдела Всемирного революционного союза», — говорилось в удостоверении.
А на этом удостоверении стояла подпись Бакунина и печать: «Михаил Бакунин».
На Лондонской конференции I Интернационала в 1871 г.
были представлены материалы, указывающие, что Нечаев действовал в России от
имени Бакунина, называя себя, не имея на то основания, агентом Интернационала.
Конечно, было бы неправильно ставить знак равенства между
Бакуниным и Нечаевым. С некоторыми взглядами Нечаева Бакунин не соглашался.
Бакунин считал главной революционной силой в России крестьянство и
люмпен-пролетариат. Бакунин в брошюре «Постановка революционного вопроса»
писал, что «разбойник в России настоящий и единственный революционер —
революционер без фраз, без книжной риторики, революционер непримиримый,
неутомимый, неукротимый на деле, революционер народно-общественный, а не
сословный». Нечаев же убедился, побывав за границей, особенно после восстания
Парижской коммуны 1871 г., что «на Западе есть новые, свежие люди, которым
принадлежит будущее. Это — рабочая среда, не разделяемая ни границами
государств, ни племенными различиями. Вот кто поймёт нас! Потому что наше дело
— дело народа, — их дело!»[6].
Но это на Западе. А в России Нечаев не видел самостоятельного рабочего
движения. Нечаев воспринял у Бакунина его ошибочные, анархистские взгляды,
которые мешали ему и современной молодёжи выработать правильный взгляд на
революцию и толкнули его на путь узко заговорщической деятельности.
В 70‑х годах прошлого столетия в России сложилась
революционная организация «Земля и воля». Она объединила все революционные силы
тогдашней России. Среди деятелей «Земли и воли» были люди различных
направлений. Среди них были сторонники Петра Лаврова, который учил, что историю
делают не массы, а «критически мыслящие личности», которые могут повернуть
народ, куда им вздумается. Последователи Лаврова предлагали революционной молодёжи
просвещать крестьян и рабочих путём длительной пропаганды идей «крестьянского
социализма». Среди них были сторонники Петра Ткачёва, признававшего
необходимость захвата государственной власти путём заговора революционной организации.
Но самым сильным влиянием пользовались в организации «Земля
и воля» анархистские взгляды Бакунина. Вот почему, мы останавливаемся несколько
более подробно на деятельности этой организации.
Было бы неправильно думать, что Бакунин создал эту организацию. Народническому движению предшествовала
деятельность просветителей — Белинского, Герцена, Добролюбова, Чернышевского. В
особенности глубокий след в сознании передовой части русского общества оставил
Чернышевский. Он видел выход из тяжёлого положения русского народа в
крестьянской революции, в вооружённом восстании крестьян против царя и помещиков.
На этот путь он звал революционную молодёжь. В письме к Герцену Чернышевский
писал: «Наше положение ужасно, невыносимо, и только топор может нас избавить, и
ничто, кроме топора, не поможет». Но Чернышевский и его сторонники не были
анархистами. Они были республиканцами — революционными демократами. В
прокламации «Молодая Россия», написанной в 60‑х годах XIX столетия
революционером Зайчиневским под влиянием Чернышевского, даётся лозунг
социалистической и демократической республики.
«Скоро, скоро наступит день, — говорится в прокламации, — когда мы распустим
великое знамя будущего, знамя красное и с громким криком: да здравствует
социальная и демократическая республика Русская; двинемся на Зимний дворец
истребить живущих там». Правда, Чернышевский и его последователи, будучи
утопическими социалистами, не могли ясно и верно предсказать пути завоевания
социалистической республики. Ни кружку Зайчиневского, ни Чернышевскому не под
силу была эта задача... Лишь через 55 лет рабочие под знаменем научного
социализма и под руководством коммунистической партии большевиков могли
выполнить эту великую историческую задачу.
К сожалению, в тот период, когда Чернышевский был арестован
и сидел в крепости, деятели «Земли и воли» увлеклись анархистскими взглядами на
революцию, и это принесло огромный вред движению; народники-бакунисты сделали
шаг назад от республиканских взглядов просветителей к анархизму.
Увлечение народников анархистскими взглядами, как отмечает
Ленин, было данью и результатом отсталости
движения, слабости пролетариата в
тогдашней России.
Мы уже знаем, что Бакунин ошибочно считал крестьян природными бунтарями и социалистами.
Последователи Бакунина придерживались его лозунга: «Мы народ должны не учить, а
бунтовать». Поэтому они считали, например, что крестьяне и казаки, стихийно
восставшие под руководством крестьянского вождя Степана Разина, были ближе к
коммунизму, чем вожди утопического социализма — Фурье, Сен-Симон, Кабэ и др. Мы
уже знаем, что Бакунин считал разбойников самыми последовательными
революционерами. По мнению Бакунина, крестьянская община, при всех её
недостатках, должна быть ячейкой анархо-коммунистического строя: «бунтовская,
стенько-разинская, пугачёвская, раскольничья, — единственная сторона, от
которой должно... ждать морализации и спасения русского народа».
Бакунин был убеждён, что крестьянская община решительно
враждебна всякому государству. Он считал, что крестьяне должны разрушить всякое
государство, хотя и они идут на борьбу «с призывом царского имени». Дело только
в том, чтобы организовать повсеместно этот крестьянский бунт, и для этого надо
«идти в народ». Считая крестьян врождёнными бунтарями и социалистами,
землевольцы, переодевшись в крестьянскую одежду, двинулись в деревню, чтобы
поднять крестьян на бунт против царя.
На самом же деле русские крестьяне 70‑х годов прошлого
столетия не только не были природными коммунистами или социалистами, но и не
мечтали о коммунизме. Они ждали земли, были мелкими собственниками, ненавидели
помещиков и верили в царя, который, по их мнению, должен дать землю крестьянам.
Когда народники пошли в деревню поднимать всенародный бунт и стали говорить
крестьянам о социализме, они в большинстве случаев не встретили сочувствия.
Некоторые пропагандисты жаловались, что бакунинская пропаганда среди крестьян
«в одно ухо вошла, в другое вышла». Один из видных участников этого движения —
М. Попов вспоминает: «Надежды на то, что пропаганда вызовет деревенский
народ на активную борьбу или, по крайней мере, вдохнёт в крестьянство веру в
то, что такая борьба даст плодотворные результаты, — такие надежды не
оправдались. Крестьянин слушал революционера точно так же, как он слушает
батюшку, проповедывающего ему о царстве небесном, и после прослушанной
проповеди, как только переходил порог церкви, жил точно так же, как он жил и до
проповеди». Вера Фигнер, бывший член исполнительного комитета партии «Народная
воля», просидевшая более 20 лет в одиночке Шлиссельбургской крепости, вспоминает:
«Я прожила в Петровском уезде 10 месяцев, мои ближайшие товарищи в Вольском
уезде немного более, и утверждаю, что к нам за всё время не присоединился ни
один человек... Можно было прийти в отчаяние от революционного одиночества, в
котором мы жили». Плеханов, бывший тогда сторонником Бакунина, писал:
«крестьянин, охотно и внимательно слушавший рассказы и рассуждения
пропагандиста на тему о малоземелье, о тяжести податей, о произволе
администрации, о бессердечии помещиков, о жадности попов, о хищничестве кулаков
и т. п., в массе оказывался глух к проповеди социализма. Социалистические
идеалы не только не влекли его к себе, но прямо не укладывались в его голову,
потому что в идеалах, подсказываемых ему его собственными производственными
отношениями, было очень много буржуазного
индивидуализма». То же самое подтверждает и другой тогдашний бакунист —
Аптекман. Он вспоминает, как крестьянин, которому он говорил о необходимости
восстания и отобрания земли у помещиков, воскликнул: «Вот будет хорошо, как
землю-то поделим! Тогда я принайму двух работников, да как заживу-то!»
Конечно, царское правительство не дремало, и в одном только
1874 г. было арестовано больше тысячи революционеров.
Что же показала эта попытка «хождения в народ»? Она
показала, что представления Бакунина о крестьянстве как главном революционном
элементе России, как о природном социалисте и бунтаре оказались неправильными.
Учение Бакунина, что крестьянин — против всякого государства, оказалось
неверным. Огромная масса революционных сил была растрачена напрасно, без пользы
для революции. Учение Бакунина не только не направило народников по правильному
пути, но и сбило их с той более правильной дороги, на которую звал до этого
Чернышевский. К тому же Бакунин учил, что никакой борьбы за политическую
свободу вести не надо, что эта борьба будет только «отвлекать» от
социалистической («социальной») революции. Бакунин учил, что Россия сразу,
минуя буржуазно-демократическую революцию, совершит всенародный бунт, уничтожит
всякое государство и перейдёт к анархии. Это учение сбивало с толку участников
движения и принесло несомненный вред революционной борьбе с царизмом.
К сожалению, это бакунинское учение ещё и сегодня кое-где живёт
среди анархистов Испании, Франции и других стран, где непонимание анархистами
путей революции и неумение оценить, какая именно революция происходит в
настоящее время, приводят, как мы увидим, к очень тяжёлым и трудно поправимым
ошибкам.
Когда бакунисты-народники убедились в том, что их
анархистская проповедь не находит отклика в крестьянстве, часть из них
вспомнила совет Бакунина, что можно поднять крестьян и во имя царя, как в своё
время поднимал крестьян вождь крестьянского восстания Емельян Пугачёв.
И вот группа бакунистов-бунтарей — Стефанович, Бохановский,
Лев Дейч (впоследствии видный социал-демократ, меньшевик) — направилась в
Чигиринский уезд на Украине, где многие бедняки-крестьяне особенно страдали от
малоземелья. Крестьяне волновались и решили послать к царю ходока просить
земли. Некоторых крестьян жандармы арестовали. Бакунист Стефанович под видом
крестьянина Дмитрия Найды вызвался поехать к царю ходоком с прошением от
крестьян. Стефанович объяснял своё поведение таким образом: «Все мои наблюдения
утвердили меня в мысли, что только авторитетное начало может гарантировать принятие
задуманной мною организации, а таковым в данном случае могло быть только имя
царя Александра II».
Отправившись будто бы к царю, Стефанович вернулся и привёз
изготовленный им самим манифест от царя, «высочайше данную грамоту» якобы за
подписью царя Александра II. В этом подложном манифесте царь призывал
крестьян организовать тайное общество «Тайная дружина» для борьбы с помещиками,
чиновниками и попами, которые будто бы мешают ему, царю, исполнить свою волю —
отдать крестьянам всю землю. Манифест обещал в случае победы: «Вся земля с
лесами и сенокосами станет таким же бесплатным достоянием вашим, как вода, свет
солнечный и всякий другой дар божий, созданный для человека; не будет
ненавистного вам дворянского начальства, не знающего сострадания к вам, и
воцарится тогда свобода и благоденствие на земле русской».
К этому подложному манифесту Стефанович добавил ещё устав
крестьянского общества «Тайная дружина», тоже будто бы «высочайше утверждённый
государем императором Александром Николаевичем». И чтобы убедить крестьян, что
всё это — настоящее, а не поддельное, Стефанович устроил обряд присяги на
евангелии членов «Тайной дружины». На стол положили икону, зажгли свечу,
воткнули крестообразно два ножа, и участники организации приняли присягу.
Это тайное общество было вскоре из-за одного провокатора
раскрыто царскими жандармами, и участники его были арестованы и сосланы в
Сибирь.
Зачем же нужен был бакунистам этот вредный для революции и
недостойный революционеров маскарад? А затем, что всё их учение об анархизме
было неправильно. Затем, что все их анархистские понятия о крестьянстве и
революции оказались несостоятельными, беспочвенными.
Бакунинское учение
задержало развитие революции в России, не дало ему ни одной плодотворной мысли
для действительной борьбы за освобождение трудящихся от гнёта царизма.
Бакунисты тормозили действительно революционное движение, возможное только под
руководством рабочего класса. Вот почему нельзя было построить победоносную
рабочую организацию в России без борьбы марксизма с народничеством, без
идейного разгрома всего народничества в целом и его разновидности — бакунизма.
Это было тем более необходимо, что некоторые бакунисты в России пытались вести
работу среди рабочих, завели с ними связи и создавали рабочие пропагандистские
кружки. Князь Пётр Кропоткин, известный анархист, был одним из таких
пропагандистов. Другим известным пропагандистом был Чайковский, тот самый
Чайковский, который впоследствии, в период социалистической революции в России,
вместе с генералом Миллером возглавил в 1918 г. белогвардейское
правительство, организованное интервентами на севере России. Эти пропагандисты
сами были слишком далеки от ясного понимания целей, задач революции и средств
борьбы и пытались сбить рабочих на неправильный путь. Так, например, когда
Петру Кропоткину поручили составить программу для пропагандистских кружков, он
на вопрос: «Должны ли мы заниматься рассмотрением идеала будущего строя?»,
отвечал, что самое важное — разрушить государство, а там уже сам народ наметит
и выработает основы общественного хозяйства. А ведь это делалось в то время,
когда уже были переведены на русский язык такие замечательные работы Маркса,
как I том
«Капитала», «Манифест коммунистической партии» и др.
Конечно, не все рабочие, попавшие в такие кружки, шли слепо
за бакунистами. Среди рабочих 1870 и 1880‑х годов выделились люди с
самостоятельными взглядами, одарённые организаторы, передовые рабочие,
сознававшие огромную, передовую роль пролетариата. Эти люди — Виктор Обнорский, Степан Халтурин, Пётр
Моисеенко, Пётр Алексеев, Семён Агапов и др. показали, что они в
понимании задач борьбы стоят на голову выше анархистских учителей —
Кропоткиных, Бакуниных, Чайковских.
Вот почему мы приходим к выводу, что неправильные, вредные
для развития революции анархистские идеи Бакунина, Кропоткина и других
народников-анархистов задержали и в рабочем классе выделение более
многочисленного ядра сознательных рабочих, из которого впоследствии, когда за
дело организации взялись марксисты, сложилась и выросла победоносная, могучая организация
— большевистская партия, под руководством которой был свергнут царизм,
уничтожены классы капиталистов, помещиков, кулаков и в основном построено
социалистическое общество в СССР.
[1]
Бакунин, Письма к французу, стр. 172.
[2]
Материалы для биографии Бакунина, т, I, стр. 261–262, Гиз, 1923 г.
Курсив наш, — Ем. Я.
[3]
— т. е. Бакунин ставил вопрос: за кого стоять — за царя Романова, за вождя
крестьянского восстания Пугачёва или за вождя военного заговора декабристов
Пестеля?
[4]
Письма М. А. Бакунина к А. И. Герцену и Н. П. Огарёву,
стр. 420, 1906 г.
[5]
Маркс, Письма, стр. 268.
[6]
Брошюра «Русским студентам», Лондон, 1870 г. Между прочим, Нечаев издал в
1870 г. русский перевод «Манифеста коммунистической партии» Маркса и
Энгельса, сделанной Михаилом Бакуниным в то время, когда Бакунин (в течение
короткого времени) считал себя учеником Маркса.
Комментариев нет:
Отправить комментарий