четверг, 18 мая 2017 г.

Диалектика скачка

Гегель в изложении своей идеалистической диалектики как теории развития абсолютного духа в следующих выражениях характеризовал переход количества в качество: «Дух... не бывает в покое, а находится в непрерывно прогрессирующем движении. Но подобно тому как у ребёнка после продолжительного спокойного питания первое вдыхание нарушает постепенность только количественного роста, вместе с чем совершается качественный прыжок и дитя рождается, так и формирующийся дух медленно и спокойно зреет, отбрасывая одну частицу здания своего прежнего мира за другой... Эта постепенная работа, которая не изменяет физиономии целого, нарушается началом, которое, как молния, сразу устанавливает образ нового мира».[1]
При всей глубокой идеалистичности гегелевской мысли в ней правильно отмечена одна из весьма существенных сторон скачка, а именно: момент коренного поворота в ходе развития, перелома, который выявляет целостность нового качества.
В рождении ребёнка таким моментом является первое дыхание, когда для всего организма в целом начинается новая ступень жизнедеятельности. Переломным моментом в бурном превращении данной массы воды в пар является точка кипения, когда как угодно малое прибавление тепла создаёт сразу начало качественно нового процесса. «Вода через охлаждение не становится постепенно твёрдою так, чтобы она делалась сначала студенистою и постепенно затвердевала до консистенции льда, но становится сразу твёрдой; достигнув уже температуры замерзания, она, если остаётся в покое, может ещё сохранять жидкое состояние, но малейшее сотрясение приводит её в состояние твёрдости».[2]
В социалистической революции таким моментом является захват власти пролетариатом и приступ к организации социалистического хозяйства. В «годы великого перелома» таким моментом выступает начало ликвидации кулачества как класса на основе сплошной коллективизации и т. д. и т. д.
Однако, исчерпывается ли этим моментом переход одного качества к другому, можно ли свести скачок только к этому моменту перелома? Меньшевиствующие идеалисты отвечают утвердительно на этот вопрос. Доводя мысль Гегеля до крайности, они рассматривают скачок как моментальный, по существу вневременный, акт рождения нового качества одним ударом. В этом понимании скачка они целиком сошлись с ура-революционерами «левой» фразы, анархистами и всякими прочими «левыми» крикунами, которые также изображают скачок как моментальное и лишённое всякой сложности возникновение нового. Кажущаяся «левизна» и революционность этого взгляда скрывают в себе, однако весьма оппортунистическое отрицание противоречивости развития. В самом деле, как мы выяснили выше, переход от одного качества к другому, скачок, представляет собой процесс разрешения противоречий, процесс разрушения и ломки старой системы и возникновения новой. Совершенно ясно, что этот процесс невозможен без более или менее длительной борьбы, без сложной работы разрушения и созидания.
«Левые» коммунисты эпохи Бреста, предлагая вести революционную войну против империалистической Германии, исходили из следующей установки: если наступило время скачка от капитализма к социализму, то немедленная победа революции во всём мире обеспечена, если нет — всё равно неизбежна гибель советской власти. Вот к какому капитулянтскому результату приводит «левацкое» понимание скачка, как автоматического мгновенного акта. Или — в блеске «поэтической» революционной молнии победить во всём мире одним ударом, или — всё пропало. Разрешение действительных противоречий совершается совсем не так легко и далеко не так эффектно.
В первые месяцы революции Ленин писал по поводу этого взгляда: «Вся оригинальность переживаемого положения с точки зрения многих, желающих считаться социалистами, состоит в том, что люди привыкли абстрактно противопоставлять капитализм социализму и между ними глубокомысленно ставили слово «скачок» (некоторые, вспоминая обрывки читаемого у Энгельса, добавляли ещё более глубокомысленно: «Скачок из царства необходимости в царство свободы»). О том, что «скачком» учители социализма называли перелом под углом зрения поворотов всемирной истории и что скачки такого рода обнимают периоды лет по десять, а то и больше, об этом не умеют подумать большинство так называемых социалистов, которые про социализм «читали в книжке», но никогда серьёзно в дело не вникали».[3]
Первое дыхание ребёнка является первым проявлением его самостоятельной жизнедеятельности, но акт родов вовсе не сводится к первому дыханию. «Рождение человека связано с таким актом, которое превращает женщину в измученный, истерзанный, обезумевший от боли, окровавленный, полумёртвый кусок мяса».[4] Как указывал там же Ленин, «революцию следует сравнивать с актом родов»: «Роды бывают лёгкие, бывают тяжёлые. Маркс и Энгельс, основатели научного социализма, говорили всегда о долгих муках родов, неизбежно связанных с переходом от капитализма к социализму».
Скачок есть глубоко противоречивый процесс. Разрешая противоречия старого качества, скачок означает продолжение той же борьбы в новой, во много раз обострённой форме. В скачке мы находим непосредственное единство, непосредственное совпадение разрушения старого и созидания нового, отрицания и утверждения. Борьба противоречий старой системы приводит её к кризису, в кризисе рождается новое. Рождение происходит из разрушения, самый акт рождения и процесс развёртывания нового представляют собою разрушительную работу огромной силы. Без непримиримого, беспощадного отрицания ничто новое возникнуть не может, в этом заключается диалектика всякого революционного изменения. Характеризуя отношение Ленина к действительности, Горький писал: «Жизнь устроена так дьявольски искусно, что, не умея ненавидеть, невозможно искренно любить».
Этот дух непоколебимого отрицания, свойственный всем революционерам и созидателям нового, возбуждает глубокое негодование современных «лекарей капитализма» — социал-фашистов. Революция ведёт к разрушению, революция есть варварство — говорят они.
То, что революция связана с разрушением, с временным упадком в развитии производительных сил, это не станет отрицать ни один подлинный революционер. Но кто не имеет мужества производить эту разрушительную работу, тот неизбежно обречён стать защитником мёртвого, разлагающегося старья.
Революция есть не пустое, бессмысленное разрушение. Наоборот, только потому, что революционеры выражают объективную линию развития общества, идут по пути возникновения нового качества, только потому их деятельность обладает разрушительной силой для старой системы. Действительная угроза для капиталистов — не выдуманные бомбы и чекисты, о которых кричат буржуазные газеты, а успехи социалистического строительства в СССР.
Итак, рождение нового совершается в противоречивом взаимопроникновении разрушения и выхода из этого разрушения на пути возникновения нового качества. Само по себе рождение нового ещё далеко не исчерпывает перехода одного качества в другое. Вылет первых молекул в окружающий воздух вовсе не означает ещё превращения воды в газообразное состояние. Решающий поворот произошёл, наметилась новая связь частиц, но эта новая связь в момент рождения существует только в зародыше. В октябре 1917 г. произошёл решительный поворот к овладению новой социалистической закономерностью всей общественной жизнью, но к полному и действительному охвату всех сторон общества этой новой качественной определённостью ведёт путь ожесточённой борьбы нового качества с разрушающимся старым.
«Переходный период не может не быть периодом борьбы между умирающим капитализмом и рождающимся социализмом, или, иными словами, между побеждённым, но не уничтоженным капитализмом и родившимся, но совсем ещё слабым коммунизмом».[5]
При этом, «когда новое только что родилось, старое всегда остаётся в течение некоторого времени сильнее его. Это всегда бывает так и в природе и в общественной жизни».[6]
В момент своего рождения новое слабее старого, оно ниже его по степени своей развёрнутости. «И понятно, что поиски нового не могут дать сразу тех определённых, установившихся, почти застывших и окоченевших форм, которые раньше складывались веками и веками держались». В момент рождения элементы нового «находятся ещё в периоде брожения и полной неустановленности».[7]
Это слабое новое вступает в борьбу с более сильной старой системой. Но возможно ли, чтобы сильное было побеждено слабым? — спросит формалист-метафизик, для которого всякое противоречие есть нелепость. Между тем это противоречие и эта победа есть факт живого диалектического развития, и его нельзя опровергнуть никакими формальными доводами.
Суть дела заключается в том, что социализм в начале своего развития слабее только по степени развёрнутости, но с первого дня своего существования он сильнее по типу, сильнее как новое, более прогрессивное качество, свободное от тех противоречий, перед которыми оказалась бессильной капиталистическая система.
Вот почему новый строй оказывается в конце концов победителем, вот почему победить он может только максимально: быстрым развёртыванием своих преимуществ, вот почему каждый шаг его продвижения вперёд делает судьбу капитализма всё более безнадёжной, несмотря на всё более острое сопротивление капиталистов.
Основной для борьбы двух систем лозунг «в кратчайшие исторические сроки догнать и перегнать передовые капиталистические страны в технико-экономическом отношении» и означает не что иное, как задачу сделать социализм сильнее мирового капитализма не только по типу, но и по уровню развития, по степени развёрнутости заложенных в нём возможностей.
Более слабый вначале социализм не может победить одним ударом по всей линии. Он побеждает тем, что в каждый отдельный момент обнаруживает свои качественные преимущества на решающем в этот момент участке борьбы. Отсюда некоторая неравномерность в его продвижения вперёд, отсюда ряд качественно своеобразных этапов его борьбы со старой системой. «Настоящий интерес эпохи больших скачков состоит в том, что обилие обломков старого, накопляемых иногда быстрее, чем количество зародышей (не всегда сразу видных) нового, требует умения выделить самое существенное в линии или цепи развития. Бывают исторические моменты, когда для успеха революции всего важнее накопить побольше обломков, т. е. взорвать побольше старых учреждений, бывают моменты, когда взорвано достаточно, и на очередь становится «прозаическая» (для мелкого буржуазного революционера «скучная») работа расчистки почвы от обломков; бывают моменты, когда заботливый уход за зародышами нового, растущего из-под обломков на плохо ещё вычищенной от щебня почве, всего важнее».[8] Так характеризовал Ленин в 1918 г. отдельные этапы перехода к социализму.
Переходный период как «большой скачок» сам содержит в себе ряд переходных периодов, ряд переломов скачков от этапа к этапу. Переход от военного коммунизма к нэпу, переход от восстановительного нэпа к реконструктивному, «великий перелом» деревни в сторону коллективизации в 1929 г., вступление в период социализма являются яркими примерами тех скачков, которыми так богата наша эпоха «большого скачка».
При этом последний этап переходного периода является в то же время первым этапом победившего социалистического общества. Обеспечив в нашей стране победу социализма по всей линии, «мы уже вышли из переходного периода в старом его смысле, вступив в период прямого и развёрнутого социалистического строительства по всему фронту. Мы вступили в период социализма, ибо социалистический сектор держит теперь в руках все хозяйственные рычаги всего народного хозяйства...»[9]
Социализм перестал быть зародышем, он стал в значительной степени развёрнутым, расчленённым качеством, господствующим в общественной жизни нашей страны. И, как указала XVII партконференция, в течение второй пятилетки мы, уничтожив классы, построим полное социалистическое общество.
Как видим, конкретная картина скачка совсем не похожа на мелкобуржуазную идеалистическую утопию левацкого революционаризма. В скачке мы различаем отдельные этапы борьбы, мы находим в нём самом своеобразное взаимопроникновение прерывности и непрерывности развития. Разрешение противоречий старой системы в борьбе нового качества со старым составляет основное содержание скачка.




[1] Гегель. Феноменология духа, стр. 5.
[2] Ленинский сборник IX, стр. 96, цитата из «Науки логики» Гегеля.
[3] Ленин. Очередные задачи советской власти, Собр. соч., т. XXII, стр. 466.
[4] Ленин. Пророческие слова.
[5] Ленин. Экономика и политика в эпоху диктатуры пролетариата.
[6] Ленин. Великий почин.
[7] Ленин. Набросок статьи «Очередные задачи советской власти», Собр. соч., т. XXII, стр. 418.
[8] Ленин. Собр. соч., т. XXII, стр. 466.
[9] Сталин. Заключительное слово по докладу на XVI съезде.

Вернуться к оглавлению.

Комментариев нет: