Глава XXXI. Социал-демократия и рабочий класс.

«Социал-демократия есть соединение рабочего движения с социализмом», — пишет «Искра» в своей первой вступительной статье, «её задача — не пассивное служение рабочему движению на каждой отдельной стадии, а представительство всего движения в целом, указание этому движению его конечной цели, его политических задач, охрана его политической и идейной самостоятельности. Оторванное от социал-демократии рабочее движение мельчает и необходимо впадает в буржуазность; ведя одну экономическую борьбу, рабочий класс теряет свою политическую самостоятельность, изменяет великому завету «освобождение рабочих должно быть делом самих рабочих»[1].

В этом положении «Искра» резко и определённо ставит вопрос об отношении социал-демократии к рабочему классу. И это, несомненно, было «новое» слово в русской социал-демократической литературе. Так определённо не ставился этот вопрос ни творцами русского марксизма, вся литература которых говорила лишь о создании будущей социал-демократии, ни их противниками, «экономистами», которые стремились массовое движение, стихийно (благодаря политическим условиям России) шедшее по пути к принятию политической формы, принизить до своей анти-социал-демократической, тред-юнионистской точки зрения. Совершенно обходили этот вопрос и эклектики «Рабочего Дела», которые, подобно оппортунистам всех стран и всех времён, всегда избегали и не могли не избегать прямой, решительной постановки вопроса. А между тем от правильного решения вопроса об отношении социал-демократии к рабочему классу зависели и форма организации, и тактика, и программа социал-демократии.

Социал-демократия представляет интересы всего движения, всего рабочего класса в целом, это значит, что её тактика и её программа будут определяться не нуждами и потребностями, «сознанными» данной группой рабочих, а нуждами и потребностями всего рабочего класса, хотя бы и не «сознаваемыми» большинством рабочих, хотя бы масса рабочих относилась не только индифферентно и пассивно к предлагаемому социал-демократией способу решения этих нужд и потребностей, но даже враждебно. «Рабочие организации на материке Европы, — пишет «Искра», — значительно слабее ремесленных союзов в Англии. Но зато деятельность их одухотворена и проникнута идеей классовой солидарности пролетариата, независимо от профессиональных, племенных и даже государственно-национальных различий и перегородок; свои частные, местные и профессиональные интересы и минутные выгоды они подчиняют общим, основным международным интересам освобождения пролетариата во всём цивилизованном мире. В этом — великая заслуга социал-демократии, и в успехах её на пути объединения рабочих масс в сознательно классовую международную армию пролетариата лежит центр тяжести достигаемых или уже достигнутых ею результатов»[2].

Местные профессиональные и национальные интересы далеко не всегда совпадают с интересами общеклассовыми. Но местные профессиональные интересы гораздо легче сознаются каждым отдельным рабочим, чем интересы классовые. Для понимания классовых интересов недостаточно личного опыта каждого отдельного рабочего, для этого должен быть использован весь опыт всех рабочих, вся история всего рабочего класса. Социализм и есть та наука, которая построена на этом коллективном опыте, на этой классовой истории. Социализм уловил тенденцию дальнейшего развития рабочего класса, его историческое призвание. «Социализм только тогда сделался великой исторической силой, когда ему удалось, поняв призвание рабочего класса, стать его наукой и верой»[3].

Но раз это так, то, стало быть, рабочий класс сам идёт по пути к социализму, к той конечной цели, которую уловила и наметила социалистическая наука?

Рабочий класс в целом — да, но не каждый отдельный рабочий, не каждая отдельная рабочая группа. «Идея классовой солидарности всего пролетариата, — писала В. Засулич, — не так уже проста, чтобы самостоятельно зарождаться в голове каждого рабочего... Социализм уже и вовсе не вырастает в головах рабочих сам собою из экономики. Социалистическая теория была подготовлена всем развитием и жизни и знания... и создана вооружённым этим знанием гениальным умом. Также и начало распространения идей социализма среди рабочих положили почти на всём континенте Европы социалисты, получившие образование для высших классов»[4].

Без знания социалистической науки каждый отдельный рабочий, каждая группа рабочих невольно, стихийно толкается на борьбу лишь с тем злом, который его или их непосредственно касается, не больше. Эта частная борьба становится классовой лишь тогда, когда рабочий начинает понимать, что она является лишь отдельным эпизодом в общей борьбе за достижение конечной цели. Этого понимания не может достигнуть каждый отдельный рабочий на основании только своего личного опыта.

«Кто разъяснил и разъясняет рабочим их историческое призвание, «как класса»? — говорит «Искра». — Никто иной, как социалисты или, точней, социал-демократы. И если справедливо, что в знании — сила, то очевидно, что сила рабочего класса должна заключаться, главным образом, в знании своей исторической задачи и средств к её осуществлению. А если так, то мы имеем полное основание сказать, что и сам пролетариат становится мировой исторической силой лишь по мере того, как он в своих освободительных усилиях проникается и сознательно руководится учениями социал-демократии, составляющими науку об условиях, путях и средствах его полного и окончательного освобождения. Стало быть, рост общественной силы рабочего класса и рост исторической силы социализма, т. е. социал-демократии, составляют два неразрывно связанных друг с другом явлений или, верней, одно и то же явление, рассматриваемое с двух сторон. Успехи социал-демократии должны измеряться прежде всего распространением её учений и влиянием в рабочих массах. Но, с другой стороны, чем сильней они влияют на мысль и образ действия этих масс в их усилиях улучшить своё положение, тем сознательнее они выступают против своих эксплуататоров, тем меньше ошибок они делают, тем целесообразнее выбираемые ими пути и средства для борьбы с господствующими классами и тем, следовательно, больше приближаются они к конечной цели рабочего движения к полному освобождению рабочего класса путём завоевания им государственной власти. Рост всемирно-исторического значения и силы пролетариата сливается, таким образом, с успехами международного социал-демократического движения. Успехи последнего являются масштабом для измерения первого»[5].

Отсюда ясно, что само по себе рабочее движение не является ещё социал-демократическим движением, оно должно стать таковым под влиянием социал-демократической мысли, которой должны пропитать рабочих те, кто понял его историческую миссию, кто стал на классовую точку зрения, т. е. социал-демократы. Только при их воздействии рабочее движение может превратиться в сознательно-революционное социалистическое движение. В рабочее движение (возникающее стихийно) должен попасть революционный, социалистический «фермент»[6], должна проникнуть «социалистическая бацилла». Социализм должен быть «привлечён извне»[7]. Роль социал-демократии заключается в том, чтобы служить этим «ферментом». Она должна «привнести» классовое сознание в бессознательную стихийную борьбу рабочих с непосредственно их касающимся злом; местное, профессиональное, стачечное, бунтарское, погромное движение она должна превращать в движение сознательное, идущее определённым, заранее намеченным путём к конечной цели.

Этого не понимали «экономисты» и их наследница, редакция «Рабочего Дела», это намеренно старались скрыть и затушевать разные «независимцы». «Еврейский рабочий класс требует в настоящее время «хлеба и знаний», а поэтому «преступно приносить в жертву материальные интересы рабочего класса таким политическим целям, которые в настоящее время ему чужды» (из программы «Независимой Партии»). Знакомая песня о том, что агитационная и организационная работа должна вестись только вокруг тех требований, какие уже «сознаны» массой. Принимая это положение, можно, конечно, расходиться в оценке того, какие, именно, требования уже сознаны данной массой; но подобные разногласия не поколеблют согласия в принципе: не действительные интересы рабочего класса, а те интересы, которые он уже сознал, должны определять собой деятельность партии. И это вполне логично; если рабочая масса сегодня понимает свои интересы не так, как понимала их вчера, то как же нам судить о том, что такое её «действительные интересы»? Мы, социал-демократы, судим, об этих интересах, руководствуясь своей «теорией», т. е. продуманным опытом движения мирового пролетариата и научным исследованием общественного развития. Но для «экономистов» эта теория — звук пустой. От своих «учёных» от Бернштейнов, Струве, Прокоповичей, они узнали, что теория научного социализма (марксизма) не есть «настоящая» наука.

А, стало быть, такая ненаучная теория не имеет права «навязывать» массам свои выдумки. Только одни «сектанты» марксисты, для которых «теория» дороже жизненных интересов живых людей; только они могут во имя своей теории не смущаться тем, чего хотят рабочие, и учить эти массы тому, какие задачи они должны себе поставить, чтобы удовлетворить свои действительные классовые интересы»[8]. Этого, повторяю, не хотели понять «экономисты». Один из их апостолов — N. N. ещё недавно толковал, что «нам приходится делать столь решительное коренное различие между интересами, которые «мы» (интеллигенты) приписываем рабочим, и интересами, действительно имеющимися у них»[9].

«Искра» на этот вопрос ответила ясно и определённо. Да, действительно, если мы не желаем быть простым придатком буржуазии и не хотим идти в хвосте стихийного движения, мы должны «навязывать» рабочим те интересы, которые они ещё не сознали, но которые они должны «сознать», чтобы иметь возможность вести дальнейшую борьбу. Русские рабочие ещё не сознали своих «политических» интересов, и социал-демократия обязана «навязать» рабочим массам идею, «что ближайшей политической задачей русской рабочей партии должно быть ниспровержение самодержавия, завоевание политической свободы»[10].

Весь рабочий класс в целом ещё не понимает этой ближайшей задачи, жизнь ещё не научила его в достаточной степени, что без политической борьбы для него немыслима никакая действительно плодотворная борьба за улучшение своего экономического положения. Рабочий класс в массе ещё надеется при помощи одних касс взаимопомощи и местных стачек добиться для себя человеческой жизни. И жизнь — во времена промышленного расцвета — отчасти подтверждает это его заблуждение. Задачи революционной социал-демократии — разрушить в нём обманчивые иллюзии, представить ему действительную перспективу движения, заставить его понять, что вне революции он не добьётся удовлетворения уже «сознанной» им потребности «в хлебе и знаниях». «Содействовать политическому развитию и политической организации рабочего класса, — пишет «Искра», — наша главная и основная задача. Всякий, кто отодвигает её на задний план, кто не подчиняет ей всех частных задач и отдельных приёмов борьбы, тот становится на ложный путь и наносит серьёзный вред движению. Отодвигают же её, во-первых, те, кто зовёт революционеров на борьбу с правительством силами отдельных заговорщических кружков, оторванных от рабочего движения, во-вторых, кто суживает содержание, размах политической пропаганды, агитации и организации, кто (читает уместным и возможным угощать рабочих «политикой» только в исключительные моменты их жизни, только в торжественных случаях, кто слишком заботливо разменивает политическую борьбу против самодержавия на требование отдельных уступок от самодержавия и недостаточно заботится о том, чтобы эти требования отдельных уступок возвести в систематическую, бесповоротную борьбу революционной партии с самодержавием»[11].

Итак, интересы, «сознанные» рабочими массами, не совпадают с интересами, «сознанными» социал-демократией. Отсюда исходили все нападки «экономистов» против революционной социал-демократии, вся демагогия зубатовцев против «мелких интеллигентов», желающих навязать рабочим чуждые рабочим, свои чисто интеллигентские цели. Рабочим нет дела до политики, до свержения самодержавия, а социал-демократия навязывает им роль передового борца в политической борьбе. Конечно, для тех, кто в полицейских целях стремится удержать рабочих от политической борьбы, и для тех, кто, боясь «моря крови», т. е. пролетарской революции сознательно или бессознательно, в интересах буржуазии, хочет превратить рабочее движение в простой хвост либерализма, выгодно обвинять в этом революционную социал-демократию, чтобы вместо революционных идей навязать стихийному рабочему движению патриотические «истинно русские» идеи (зубатовщина) или буржуазные идеи мирной реформистской деятельности (легальные критики и нелегальные экономисты).

«Наша роль, — говорит «Искра», — не может ограничиться тем, чтобы «втянуть рабочую массу в противоправительственное движение, начатое теми или другими угнетёнными царизмом группами. Если бы мы ограничились только этой задачей, мы бы сделали не более того, что делали при подобных случаях в Западной Европе буржуазно-демократические партии. Нам предстоит сделать нечто гораздо большее. Рабочие массы должны не только придать демонстрациям физическую силу численности и нравственную силу народности, они должны усилить революционный характер самого движения, должны положительно выразить в нём политическую программу и социальные интересы своего класса»[12].

Объективный ход вещей ведёт и должен привести Россию к революции, и по своему положению пролетариат не может не участвовать в этой революции. Весь вопрос только в том, какую роль будет он играть в ней: роль ли слепого орудия в руках буржуазии, или сознательного авангарда революционных сил. А это уже целиком будет зависеть от социал-демократии, которая, являясь выразительницей действительных интересов рабочего класса, обязана выяснить эти интересы всей рабочей массе.

Уже в 1901 г. объективный ход вещей — промышленный кризис и связанное с ним усиление политической реакции — выгнали рабочую массу на улицу для выражения протеста против существующего политического строя. Но предшествующая деятельность «экономистов» не научила рабочих выставлять свои классовые лозунги, не указала им надлежащего места в ходе революции. И в результате получилось то, что рабочие своим выступлением, придав громадную мощь и революционное значение студенческому движению и действительно встав во главе этого движения, не могли поднять над ним своего пролетарского знамени, не сумели выставить своих классовых требований. Фактически ведя движение, они вынуждены были бороться за чуждые им студенческие, нереволюционные лозунги.

«Многие коллеги, — пишет по этому поводу Мартов, — были, по-видимому, весьма восхищены тем фактом, что во время февральских и мартовских демонстраций выкидывалось красное знамя. Они, по-видимому, усмотрели в этом официальное признание гегемонии русского пролетариата. Красное полотно, на котором начертаны слова: «долой временные правила», есть всё что угодно, но не красное знамя пролетариата. Если пролетариат своим участием в демонстрациях придал им характер внушительного народного протеста, то он — благодаря прежде всего нашей неорганизованности — не внёс в положительное содержание этого движения чего-либо более широкого по сравнению с тем, что было ему придано интеллигенцией»[13]. Эти демонстрации показали, «что воспитанный на чисто экономической борьбе пролетариат пригоден как раз к роли хвоста (политического общества) и только хвоста»[14].

Противники политических выступлений пролетариата не удержат его от них, но они мешают сознательности этих выступлений, обрекают пролетариат либо на стадные погромы (зубатовская, полицейская, истинно русская тактика), либо к роли хвоста буржуазного движения, к роли той недовольной аморфной среды, которая в руках буржуазии будет служить пугалом для самодержавия, когда ей понадобятся какие-нибудь уступки, — по формуле: «дайте нам, а то они будут стрелять».

«В истории Западной Европы, так называемое, чисто-рабочее движение, с его антагонизмом к «политикам» и идеологам, сплошь и рядом на практике являлось наилучшей опорой той буржуазной демократии, которая стремилась политически поработить пролетариат, чтобы экономически его эксплуатировать»[15].

Социализм привносится в рабочее движение извне, но сам он возник, вырос и стал наукой благодаря уже существующему движению и движению всемирному (а не местному). Пролетарская классовая идеология, повторяю, создаётся не опытом отдельных рабочих, а опытом всей истории рабочего класса «Это не значит, конечно, — говорит Ленин, — что рабочие не участвуют в выработке этой идеологии. Но они участвуют не в качестве рабочих, а в качестве теоретиков социализма, в качестве Прудонов и Вейтлингов, участвуют, другими словами, лишь постольку, поскольку им в большей или меньшей степени удаётся овладевать знанием своего века и двигать вперёд это знание. А чтобы рабочим чаще удавалось это, для этого необходимо, как можно больше заботиться о повышении уровня сознательности рабочих вообще, для этого необходимо, чтобы рабочие не замыкались в искусственно суженные рамки «литературы для рабочих», а учились бы овладевать всё больше и больше общей литературой. Вернее даже было бы сказать вместо «замыкались» — «были замыкаемы», потому что рабочие то сами читают и хотят читать всё, что пишут и для интеллигенции, и только некоторые плохие интеллигенты думают, что «для рабочих» достаточно рассказывать о фабричных порядках и пережёвывать давно известное»[16].

Отказываться от роли «навязывателя» рабочим социалистической идеологии и предоставлять создание этой идеологии стихийному процессу развития, т. е. рекомендовать ожидать, пока рабочие сами сознают свои интересы, это значит — отдавать пролетариат в руки буржуазных идеологов. Почти каждая легальная газета и каждая легальная книга, попадающая в руки рабочих, воспитывают его в антиклассовом, антиреволюционном духе. Перестав быть слепой и глухой скотиной, ничего, кроме своего ярма, не знающей, рабочий всеми силами стремится к знанию, к пониманию всего окружающего; но только при помощи социал-демократической литературы найдёт он способы понять это окружающее не с буржуазной, а с своей классовой, пролетарской точки зрения. Жизнь сама учит массового рабочего противоположности его интересов интересам предпринимателей, но только социал-демократическая литература в состоянии объяснить эту противоположность интересов и придать ей классовый характер. «Фраза, что никакие усилия самых вдохновлённых идеологов не могут совлечь рабочего движения с пути, определяемого взаимодействием материальных элементов и материальной среды, — говорит Ленин, — совершенно равносильна поэтому отказу от социализма, и если бы эти авторы (письма в редакцию в 12 № Искры) способны были продумать то, что они говорят, до конца, бесстрашно и последовательно... то им ничего не осталось бы, как «сложить на пустой груди ненужные руки» и предоставить поле деятельности гг. Струве и Прокоповичам, которые тянут движение «по линии» наименьшего сопротивления, т. е. по линии буржуазного тред-юнионизма, или гг. Зубатовым, которые тянут его по линии поповско-жандармской «идеологии»[17].

«Прогрессистская партия, в борьбе с феодалами и абсолютизмом, — писал Мартов, — отряжает Шульце-Делича в рабочую среду для того, чтобы развить в ней «чисто экономическое» движение «самопомощи и взаимопомощи», как выразился бы автор «письма в редакцию», помещённого в № 10 «Рабочей Мысли». Шульце-Делич учит, что социальное освобождение рабочих должно быть достигнуто вне классовой пролетарской борьбы, и в то же время прогрессистская партия стремится пользоваться рабочими массами для поддержки своего собственного политического движения. Нигде резче не проявляется анти-интеллигентское течение, как в тех старых английских тред-юнионах, которые, суживая свою деятельность, как рабочих организаций, экономической борьбой, в области политики слепо идут за буржуазными партиями. Во Франции в 1880‑х годах революционному социализму «политиков» — интеллигентов были противопоставлены сначала «кооператизм» Жоффрена, потом «практический» поссибилизм с их «чисто рабочим» характером и борьбой против идеалов, причём то и другое движение плелось в хвосте буржуазного радикализма»[18].

«Чисто рабочее» движение всегда и всюду было формой, под прикрытием которой действовали «чисто буржуазные» идеологи. Задачи революционной социал-демократии — защитить рабочий класс от буржуазной идеологии, лишающей его самостоятельной политической роли. Сделать это социал-демократия может только, развивая классовое самосознание рабочей массы, выясняя ей всё и вся с классовой социалистической точки зрения и изобличая всех и всякого, кто, под видом «друга» рабочих, старается оскопить рабочее движение. Именно для этого революционная социал-демократия должна всегда и всюду подчёркивать, что она является не только «выразительницей» и «толковательницей» стихийного, бессознательного движения, она должна открыто заявить, что хочет быть сознательной руководительницей бессознательного процесса, орудием превращения этого бессознательного процесса в сознательный.

«Шансы успеха пролетариата в его борьбе с защитниками существующего порядка вещей, — писала «Искра» в 1903 г., — растут в той самой мере, в какой его движение утрачивает стихийный характер и становится сознательным, и в этой же мере возрастает на него влияние социальной демократии, планомерные действия которой служат сознательным выражением бессознательного исторического процесса. Противопоставление стихийности сознательному действию революционной партии может иметь смысл только в том случае, когда сама эта партия, не умея встать на классовую точку зрения, противопоставляет субъективное понимание объективному ходу вещей. В этом случае ход идеи противоречит ходу вещей, и потому оказывается лишённым всякой творческой силы. Мысль опережается жизнью и мало-по-малу утрачивает на неё всякое влияние. Таких случаев можно не мало насчитать в истории того доброго старого времени, когда социализм, стоящий на почве утопии, распространяется почти исключительно в среде, так называемой, интеллигенции. Стихийное движение рабочего класса имело тогда за собой гораздо больше шансов практического успеха, чем сознательные усилия заговорщиков революционеров или социалистов-террористов. Но это доброе старое время само лишь было введением в историю современного революционного движения пролетариата. Дальнейшее развитие этого движения вело к тому, что стихийность всё более и более отступала в нём перед сознательностью, которая черпала свою творческую силу именно в правильном понимании объективного хода вещей. Противоречие между мыслью и жизнью оказалось тогда разрешённым, социализм переставал быть утопичным и становился научным».

«Фридрих Энгельс, сам живший в сороковых годах в Париже и хорошо знакомый с тем, что там происходило, говорит, что уже скоро после июльской революции пролетариат, получивший своё конспиративное воспитание в тайных обществах времён реставрации, становится преобладающим элементом в революционных организациях заговорщиков. Тайное общество «Времён года», с помощью которого Бланки и Барбэс вызвали восстание 1839 года, было уже исключительно пролетарским. И таким же пролетарским было общество «Новых времён года», которое было основано после неудачи названного восстания, и которым руководил Альбер Но, несмотря на то, что эти общества состояли почти исключительно из пролетариев, их приёмы и их тактика имели в себе очень мало пролетарского, будучи целиком заимствованы из эпохи заговоров буржуазной интеллигенции»[19].

Одно участие рабочих в движении, одно постоянное упоминание всуе фразы «освобождение рабочих есть дело самих рабочих» не делает ещё рабочее движение движением, классовым, пролетарским. В данную минуту большинство рабочих может не понимать своих классовых интересов, может даже выступать против них, что и делали наши рабочие примкнувшие к разным зубатовским «независимым» партиям и союзам. Социал-демократия, став на точку зрения классовых интересов рабочего класса и стремясь их выразить в своей программе, может не бояться расхождения в данный момент этой программы с мнением рабочего класса, ибо она знает, что само развитие классовой борьбы неминуемо изменит это мнение в сторону её программы. При таком условии «непримиримая» партия, выступающая с программой, выражающей действительные интересы класса, может оказать громадное революционизирующее влияние на массу, ускоряя развитие её «мнений» в направлении, соответствующем её классовым интересам. При таком условии «непримиримость» революционной партии становится действительно её силой. «Практичности тех, кто в каждый данный момент отражает колебания «общественного мнения» и вместе с последним терпит и неизбежные затем разочарования, революционная партия противопоставляет «высшую практичность революционного пути». Практичность вытекает из понимания хода развития тех движущих сил, которые создают и изменяют «мнения»[20].

Когда наши экономисты провозгласили, что «экономическая основа движения затемняется стремлением постоянно не забывать политический идеал», что девиз рабочего движения — «борьба за экономическое положение» (!), или ещё лучше «рабочие для рабочих»; когда объявлялось, что стачечные кассы «дороже для движения, чем сотня других организаций», и т. п. фразы в роде той, что во главу угла надо ставить не «сливки» рабочих, а среднего, массового рабочего, что политика всегда «послушно следует за экономикой» и т. д. и т. д. сделались модой и приобрели неотразимое влияние на массу привлекаемой к движению молодёжи, знакомой в большинстве случаев только с обрывками марксизма в легальном его изложении. Это было полное подавление сознательности стихийностью тех «социал-демократов», которые повторяли идеи г‑на В. В., стихийностью тех рабочих, которые поддавались тому доводу, что «копейка на рубль ближе и дороже, чем всякий социализм и высшая политика, что они должны вести «борьбу», зная, что они борются не для каких-то будущих поколений, а для себя и своих детей»[21]. Этому ходу «идей» Искра объявила решительную и неумолимую войну; устами Мартова она призывает членов нашей партии «понять основной смысл ведущейся отовсюду войны против революционной марксистской «ортодоксии» и во имя реальных классовых интересов пролетариата стать решительно на сторону последней. Вне знамени революционной социал-демократии нет плодотворной работы для дела пролетариата»[22].

«Русская интеллигенция в наши дни, — писал Мартов, — не перестаёт скорбеть об отсутствии в современной деятельности великих героических задач, способных охватить всего человека. Нам представляется, что такая героическая задача стоит перед современной социалистической интеллигенцией. Эта задача сводится к тому, чтобы в условиях, в высшей степени неблагоприятных для создания действительно социалистической рабочей партии, неуклонно бороться за выработку элементов такой партии. Ряд исторических условий против нас в этом деле: и неразвитость классовых противоречий, оттирающая в сознании общества борьбу труда с капиталом на второй план, и обусловленная этим фактором социальная неразвитость пролетариата, создающая развитию социалистической мысли преграду в виде «чисто рабочего» движения; и тяготение над нами мрачного чудовища — абсолютизма, препятствующего развитию и обнаружению классовых противоречий, обостряющих и потрясающих социалистическое сознание; и обусловленная его существованием возможность для идеалистического радикализма втираться в ряды рабочей партии и увлекать за собой народные массы социалистической фразеологией, за которой скрывается достаточная доля буржуазного содержания...

«В настоящий момент революционная социал-демократия должна быть готова встретить сопротивление со всех сторон: снизу — со стороны адептов «чисто рабочего движения», сверху — со стороны буржуазной критики, с флангов — со стороны подпавших влиянию того или другого представителя «примирительных» эклектических течений. И все нападающие сойдутся в признании её «сектантской». Но «безумству храбрых поем мы песни». Великая задача — уже в данный момент отстаивать классовую основу движения, как от врагов его, так и от «друзей», стоит того, чтобы начать борьбу при неодобрении громадного большинства. Одушевлённая сознанием исторической важности борьбы за политическую гегемонию пролетариата, как лучшего оплота его будущей независимости в борьбе со всем буржуазным миром, социалистическая интеллигенция в своём научном мировоззрении найдёт опору, которая даст ей возможность сознательно разорвать все оковы, налагаемые идеологией буржуазного общества. И тогда она не убоится зачисления её «всем миром» в ряды сектантов»[23].

Подведём итог сказанному здесь сотрудниками Искры. Всё сводится к выяснению следующих положений. Понятие «рабочее движение» не совпадает с понятием «социал-демократическое» движение. Только сознательно ставшее на классовую точку зрения рабочее движение становится движением социал-демократическим. Отсюда вытекает второе положение: участие рабочих в той или иной организации не делает ещё эту организацию социал-демократической. Она становится таковой лишь тогда, когда в ней участвуют люди (безразлично рабочие или не рабочие), вполне постигшие истины научного социализма, в строгом соответствии с которым находится каждый делаемый ими в практической работе шаг. Отсюда ясно, что социал-демократическая партия не может вместить в себя всех рабочих; в её ряды могут входить лишь социалисты рабочие, рабочие, которые умеют подчинять местный, групповой и профессиональный интересы — интересу классовому, общепролетарскому. Но не стремясь вместить в себя всех рабочих, социал-демократическая партия тем не менее является партией «рабочей», потому что она сознательно отстаивает и защищает интересы всего рабочего класса в целом, руководит всяким проявлением рабочего движения и воспитывает всю массу рабочих в классовом и социалистическом духе. Научный социализм — это воплощение опыта и исторической тенденции развития рабочего класса — служит вернейшей гарантией того, что, придерживаясь его, социал-демократическая партия лучше понимает действительные нужды и потребности рабочего класса, чем каждый отдельный рабочий, чем каждая отдельная группа рабочих или чем те, которые формулируют и выражают лишь «стихийное движение» отдельных групп рабочих.

«Социал-демократия есть соединение рабочего движения с социализмом... Оторванное от социал-демократии рабочее движение мельчает... теряет свою политическую самостоятельность, изменяет великому завету: «освобождение рабочих должно быть делом самих рабочих»[24].

---

[1] Насущные задачи нашего движения. «Искра» № 1. Декабрь 1900 г. стр. 1.

[2] Искра», № 2 февраля 1901 г. «Итоги международной социал-демократии

[3] Искра», № 2 февраля 1901 г. «Итоги международной социал-демократии».

[4] «Заря» № 4 стр. 79–80.

[5] «Итоги международной социал-демократии». «Искра» № 2, стр. 5 столб. 3.

[6] Плеханов: О задаче социалистов в борьбе с голодом, стр. 64.

[7] Ленин: «Что делать?» «Наболевшие вопросы нашего движения», стр. 20.

[8] «Политический разврат и экономическое тупоумие». «Искра», № 9, стр. 2, ст. 41.

[9] N. N. Ответ на брошюру Аксельрода, стр. 44.

[10] Насущные задачи нашего движения. «Искра», № 1, стр. 1, ст. 1

[11] Насущные задачи нашего движения. «Искра», № 1, стр. 1, ст. 2.

[12] Юбилей Казанской площади в Спб. «Искра», № 12, 6 декабря 1901. стр. 1, № 2.

[13] Всегда в меньшинстве. Заря № 2–3. Декабрь 1901 г., стр. 194 примечание.

[14] Всегда в меньшинстве. Заря № 2–3. Декабрь 1901 г., стр. 194 примечание.

[15] Всегда в меньшинстве. Заря № 2–3. Декабрь 1901 г., стр. 194 примечание.

[16] Ленин. «Что делать», стр. 27–28, примечание.

[17] Ленин. «Что делать», стр. 28, примечание.

[18] Мартов, «Всегда в меньшинстве». Заря 2–3, стр. 196.

[19] «Мартовские иды», «Искра», № 35, 15 марта 1903 г., ст. 1, ст. 1 и 7.

[20] «Непримиримый». «Искра», № 7, август 1901 г., стр. 6, стр. 2.

[21] Ленин. «Что делать», стр. 25.

[22] Мартов. «Всегда в меньшинстве», стр. 200.

[23] Мартов. «Всегда в меньшинстве», стр. 202–203.

[24] Насущные задачи нашего движения. Искра, № 1 стр. 1, ст. 1.

Вернуться к оглавлению.