среда, 24 августа 2016 г.

I. До образования партии.

25 лет тому назад, 1/14 марта 1898 года в Минске началось официальное существование партии. В этот день 9 представителей работающих в России социал-демократических организаций съехались на съезд, который назвал себя первым Съездом Российской Социал-Демократической Рабочей партии.

На этом съезде участвовали от «Петербургского союза борьбы за освобождение рабочего класса» — Степан Иванович Радченко, от «Московского» — Александр Ванновский, от «Екатеринославского» — Казимир Адамович Петрусевич, от «Киевского» — Павел Лукич Тучапский, от редакции «Рабочей Газеты» — Николай Абрамович Вигдорчик и Борис Александрович Эйдельман и от «Обще-еврейского рабочего союза в России и Польше» (Бунда) — Александр Кремер, Абрам Мутник и Коссовский. Вот эти-то лица и образовали нашу партию.
Партия назвала себя «Российской», чтобы ясно подчеркнуть, что она стремится объединить рабочее движение всех населяющих Российское государство национальностей. Она назвала себя «Социал-Демократической», чтобы подчеркнуть, что она является отрядом международного социал-демократического движения. Она назвалась «Рабочей», чтобы ярко отметить, что она хочет быть классовой партией пролетариата. Партия наша сохранила это название в течение ровно 20‑ти лет. Но после того, как заграничные и русские меньшевики социал-демократы, открыто перекочевали в лагерь буржуазии и там выступили единым фронтом против пролетарской революции, наша партия решила отказаться от старого названия. Она решила резко отмежеваться от этих предателей и сняла с себя оплёванное и опозоренное социал-демократическое имя. На VII своём съезде, в марте 1918 г., партия решила впредь называться «Российской Коммунистической Партией» (большевиков).
Российская социал-демократическая рабочая партия начала своё официальное существование в 50‑ти летнюю годовщину революции 48‑го года в Западной Европе. В 1848 году, впервые в Европе резко столкнулись классовые противоречия между буржуазией и пролетариатом. Тогда впервые резко и определённо был расшифрован перед широкими массами буржуазный революционный лозунг «Свобода, равенство и братство». В пояснение этих великих слов, буржуазия выдвинула «пехоту, кавалерию и артиллерию» и при их помощи дала в июльские дни кровавый урок парижскому пролетариату. Впредь он должен «свободно» умирать с голода, быть «равным» в бесправии и нищете и «братски» безропотно переносить эксплуатацию капитала. После этого кровавого урока, западноевропейский пролетариат начал понимать, что в борьбе за своё освобождение у него нет и не может быть союзников, он начал понимать, что ему нужно организоваться и вести борьбу за свой риск и страх. Именно с этого года пролетариат начал искать и находить правильный путь организации своей классовой партии. Но, конечно, нашёл он этот путь не сразу; стихийные забастовки, которые он был вынужден вести, благодаря всё усиливающемуся гнету капитала, научили его создавать боевые стачечные кассы. Дальше он научился превращать эти кассы в широко разветвлённые профессиональные союзы. Во время экономических забастовок, буржуазия пользовалась для борьбы с рабочими всем государственным аппаратом. Чиновники, суды, полиция, тюрьмы и постоянная армия оказались на службе у буржуазии. Тогда рабочий класс стал понимать, что ему надлежит начать борьбу за овладение этим государственным аппаратом, вырвать из рук буржуазии государственную власть. Вот первый этап, который должен проделать рабочий класс, чтобы окончательно освободить мир трудящихся от всякой эксплуатации. А для этой цели рабочему классу нужно создать свою самостоятельную, независимую от буржуазии классовую политическую партию.
Встав на путь самостоятельной борьбы, рабочий класс очень скоро начал понимать, что главной его силой, главным орудием его борьбы является о сознание широкими массами их классовых интересов. В поисках этого сознания стихийное рабочее движение должно было столкнуться и действительно столкнулось с научной социалистической мыслью. Маркс и Энгельс впитали в себя весь опыт классовой борьбы пролетариата, впитали в себя и все достижения старой буржуазной науки. И они создали из этих элементов научный социализм. Они нарисовали перед рабочим классом яркую картину того строя, к которому неизбежно идёт дальнейшее развитие буржуазного общества. Они наглядно изобразили, как в ходе этого развития буржуазия всё более и более выращивает и объединяет своих собственных могильщиков. Они доказали, как неизбежно рушатся все созданные историей искусственные перегородки, отделяющие человека от человека. Как постепенно стираются границы между государствами, нациями, сословиями, вероисповеданиями и полами и как на их место всё более и более выявляются два резко противостоящих друг против друга класса. Пропасть между этими классами растёт всё глубже и глубже. В руках меньшинства сосредотачиваются все производительные силы, богатства всего мира и управление всем миром, в то время как большинство человечества превращается в наёмников, у которых ничего нет, кроме своей рабочей силы, и эту силу они вынуждены выносить на рынок, на продажу. Благодаря научному социализму перед рабочим классом всех передовых стран ясно наметилась конечная цель их борьбы. И достижение конечной этой цели стало лозунгом и путеводной нитью пролетарского движения всех стран. Под этим лозунгом начала строиться международная социал-демократия.
Наша основанная в 1898 году партия развивалась совершенно таким же путём. Стихийная экономическая борьба рабочих началась с тех пор, как зародился русский капитализм. И ещё в старые времена, когда за недостатком свободных рабочих к фабрикам приписывались насильственно сгоняемые с разных губерний крестьяне, уже тогда рабочие начали бунтовать против невыносимого гнёта на этих фабриках. Вот, например, суконная фабрика Осокина в Казани. К ней было приписано 1414 душ мужского пола. Они начали бунтовать в половине 18‑го века. Рабочие то посылали ходоков к губернаторам, к министрам, к царю, то оказывали сопротивление воинским экзекуциям, прогоняли чиновников, которых присылали к ним для усмирения. Их ходоков арестовывали, подстрекателей сдавали в солдаты, их самих ссылали в Сибирь, пороли плетьми до смерти. На место погибших появлялись новые вожаки, выбирались новые ходоки. Но рабочие не сдавались, их пытались силком, при помощи солдат, сгонять к станкам. Они продолжали упорствовать. Плетьми забивали стариков, на их место становились сыновья. Правительство отметило крупные столкновения и волнения на этой фабрике в 1796, 1798, ,1800, 1806, 1817, 1818, 1819, 1820, 1823, 1829, 1832, 1834 и 1836, гг., пока, наконец, в 1849 году рабочие добились своего. Фабрика была закрыта, а рабочие были освобождены от крепостной зависимости. В числе главных героев руководителей этой почти вековой борьбы следует отметить рабочих Соколова, Ефремова, Мясниковых (отца и сына), Бабина, Попова, Чудина и Сметанова. Все они в разное время были засечены плетьми или погибли в Сибирской каторге. История казанских ткачей была далеко не единичной. На шёлковой фабрике Лазаревых, в с. Фрянове, Богородского уезда, рабочие периодически бунтовали по тем же причинам с 1771 года до 40‑х годов 19 столетия. Большая ярославская мануфактура Яковлевых бунтовала с 1798 по 1821 год. Долго бунтовали, начиная с 1797 года, рабочие большого суконного двора, принадлежавшего князю Долгорукову. Вот случайный, далеко не полный, список рабочих бунтов в первой четверти девятнадцатого столетия: на суконной фабрике Гарденина, Тамбовской губернии в 1811 г., на писчебумажной фабрике Гончарова, Калужской г., в 1814 году, на фабрике Красильникова в Ярославле — в 1815. г., на Красносельской писчебумажной фабрике — в 1816 г., на Мало-Ярославской мануфактуре — в 1817 г., на суконной фабрике Титова, Воронежской губ., и на полотняной Церевитинова в Калужской губ. — в 1821 г., на фабрике Носова, Шуйского уезда, — в 1823 г. и так далее и т. д. И всюду наблюдается одно и то же. Рабочие предъявляют требования, выбирают ходоков, отправляют их либо к губернатору, либо к министрам. Губерния высылает чиновников с военной командой, хватают «зачинщиков», порют их плетьми, упорных ссылают в Сибирь или сдают в рекрута, иногда секут всех поголовно. И тем не менее, рабочим, иногда благодаря невероятному упорству, даже тогда удавалось добиваться своего.
Много безымянных героев принёс в жертву в этой борьбе русский рабочий класс. Чем шире развивается капитализм в России, тем чаще и чаще появляются забастовки рабочих. Читая описания этих забастовок, невольно поражаешься, какую силу, какую выдержку и какую дисциплинированность проявляли уже тогда русские рабочие. Со второй четверти 19‑го столетия в центральной России начался быстрый рост хлопчатобумажной промышленности. Вместе с этим началась и убийственная эксплуатация на хлопчатобумажных фабриках детского труда. Дети до 12 лет работают круглые сутки. На этой почве в 1844 г. вспыхивает настоящее восстание на огромной Вознесенской бумагопрядильне в Дмитровском уезде под Москвой. Это восстание кровавым образом усмиряется воинской силой, но правительство из боязни, что эти волнения легко могут перекинуться на 23 московских бумагопрядильни, вынуждено издать в 1845 г. первый закон по ограждению детского труда на фабриках. По этому закону запрещалась ночная работа на фабриках малолетним до 12‑ти летнего возраста.
Но, идя на эту вынужденную уступку рабочим, правительство Николая 1‑го в том же 1845 году проводит статью нового Уложения о наказаниях, по которой в случае «явного неповиновения фабричных и заводских людей владельцу и управляющему заводом, оказанного целой артелью или толпой, виновные подвергаются наказаниям, определённым за восстания против властей, правительством установленных», т. е. до каторжных работ включительно.
Уже с 30‑х годов царское правительство с тревогой следит за развитием рабочих и в них видит людей опасных с политической точки зрения. Николай 1‑й с тревогой читает в 1848 году докладную записку московского генерал-губернатора графа Закревского, в которой тот пишет, что на московских фабриках работает 36 000 фабричных, «они легко пристают к каждому движению, нарушающему общественное и частное спокойствие». В столице «нельзя допускать такого скопления бездомных и безнравственных людей», «надо запретить устройство в Москве новых фабрик и заводов, а уже существующим заведениям не дозволять расширения производств, увеличения числа станов, печей и рабочих». Царь вполне с этим согласен. И лишь решительное противодействие всех встревоженных этим проектом фабрикантов, поддержанное министром финансов, спасает московские фабрики от разгромов.
Царское правительство уже тогда предчувствовало, что в лице рабочих растёт та единственная реальная сила, которая сможет покончить с самодержавием. Но как не начинает бояться самодержавие увеличения числа рабочих и сосредоточения их в крупных городах, оно оказалось бессильным затормозить рост крупной промышленности, а вместе с тем и количественный рост рабочих. Россия быстро превращается в крупнокапиталистическую страну. Особенно быстро это превращение происходит после освобождения крестьян от земли. Число рабочих на фабриках и заводах (не обложенных акцизом) в 50‑ти европейских губерниях (т. е. без Польши, Прибалтийского края и Финляндии) выросло с 358 тыс. в 1862 году до 1124 тыс. в 1898 году.
Если во всех забастовках и волнениях рабочих в первой половине 19‑го столетия рабочие к чисто рабочим требованиям (сокращения рабочего дня, увеличения заработной платы, уменьшения эксплуатации детского труда и т. п.) часто примешивали чисто крестьянский протест против крепостного права, то в забастовочной волне, широко разлившейся по всей России в 70 и 80 гг., мы видим уже зарождение чисто пролетарского движения. Правда, способы борьбы вначале носят тот же крестьянский характер. Рабочие выбирают ходоков, отправляют их в полицию, к министрам, к царю и до ответа прекращают работу. Иногда начинают громить саму фабрику, контору или квартиру ненавистного директора. Дело кончается военной экзекуцией, ловлей и наказанием зачинщиков, часто общим расчётом всех бастующих и набором новых рабочих. Но вот и у нас в России, наконец, рабочие начинают понимать, что в их борьбе им рассчитывать на помощь со стороны царя или министра не приходится, что всегда эту помощь и царь и всё правительство окажет лишь буржуазии — хозяевам. Рабочие начинают понимать, что для борьбы нужна организация, нужны знания того, как бороться. Передовые рабочие идут в разные воскресные, вечерние и технические школы. Идут туда, чтобы там найти настоящих знаний, разыскать настоящую книгу, сойтись с настоящими людьми, которые могли бы объяснить, рассказать, как борются рабочие заграницей, научить, как нужно бороться у нас в России.
В то время лучшая часть русской интеллигенции разочаровалась окончательно в попытках поднять крестьянство. Интеллигентная молодёжь целой массой хлынула в деревню с глубокой верой в то, что русские крестьяне являются истинными носителями социализма. Стоит лишь организовать их и они расправятся со своими помещиками, не дадут развиться в России буржуазному порядку. Именно они положат основание настоящему социалистическому строю. Но деревня встретила народников с полным недоверием. Крестьяне видели в них баричей, которые плетут что-то несуразное и непонятное, может быть, хотят вернуть обратно крепостное право. Революционная молодёжь в поисках настоящего народа столкнулась в воскресных и вечерних школах с передовыми рабочими. Народники видели в рабочем настоящего представителя народа. Убедить рабочего, распропагандировать его в народнических идеалах и тогда он наверное бросит свою фабрику и пойдёт в деревню пропагандистом. Там его наверное послушают крестьяне, для них он не будет барином, а своим человеком. Народники-интеллигенты создают кружки рабочих. В этих кружках они знакомят их с западноевропейским рабочим движением, знакомят и с историей европейских революций. Рабочие жадно впитывают в себя все знания, требуют всё новых и новых. Но лишь немногие из них принимают те выводы из этих знаний, которые хотят навязать им народники. Они-то, рабочие, лучше знают крестьян и хорошо понимают, что не там в деревне можно ждать начала социальной революции. Полученные знания рабочие перерабатывают и переваривают по-своему. И вот уже в 1875 году в Одессе образуется «Южно-Русский Рабочий Союз», который, в противоположность интеллигентским народническим организациям, самым решительным образом заявляет, что ближайшей задачей союза является завоевание политической свободы. Интеллигенты-народники полагали, что бороться за конституцию, за политическую свободу является делом либералов и буржуазии, а не народа и не революционных партий.
Ещё решительней эту точку зрения высказал организованный в Петербурге в 1879 году «Северный Союз Русских Рабочих». Во главе этого союза стоял талантливый организатор, столяр Степан Халтурин. Ему удалось организовать целую сеть кружков, в которые входило свыше 200 рабочих, он создал также строго-законспирированный центр руководивший деятельностью всей организации. Во всю эту организацию входили исключительно рабочие. И вот, в то время, как интеллигенция беспомощно барахтается в попытках найти пути к осуществлению созданной ею мечты о социализме, Северный Союз вырабатывает свою программу, которая в общем и целом мало чем отличается от социал-демократической программы германских рабочих. В этой программе выставлены определённые политические требования, указывается тот минимум политических свобод, который является необходимым для дальнейшего развития рабочего движения, а на ряду с этим выставляется ряд требований экономического характера, за который уже борется русский рабочий.
Южно-Русский Рабочий Союз не успел в чём-либо проявить себя, он чересчур быстро был раскрыт и почти все члены его арестованы, но Северный Союз Русских рабочих может безусловно считаться первой русской пролетарской политической организацией, которая ясно и определённо выдвинула задачу руководить уже фактически начавшимся рабочим движением. Пусть в его программе мы находим ещё много следов влияния народнических утопий, но он уже звал на борьбу рабочий класс и организовывал рабочих к ведению классовой борьбы. Политически воспитывая широкую массу, Союз приготовил и отпечатал в нелегальной типографии первую действительно рабочую газету «Заря Рабочего». В ней все корреспонденции и статьи, кроме передовой, были написаны самими рабочими. Но Союзу не удалось распространить в массах эту газету. Она была арестована вместе с типографией, как только кончился набор.
В это время мирные пропагандисты-народники начали убеждаться, что при самодержавии никакая мирная работа для них невозможна. Уже не один из их среды был выхвачен. Кого отправили в Сибирь или на каторгу, а кто попал на виселицу. Партия «Земля и Воля» — так назывались революционеры-народники на съезде своём в Воронеже разбились на 2 лагеря. Одни остались при старых народнических взглядах, — они приняли название партии «Чёрный Передел», другие признали, что какая-либо социалистическая работа сейчас ни к чему не приведёт, надо временно свернуть своё социалистическое знамя и прежде всего завоевать политическую свободу. Завоевать же свободу может лишь боевая организация революционеров. Народ к восстанию не подготовлен, поэтому революционеры должны вступить в единоборство с самодержавием. Они будут уничтожать жандармов, прокуроров, министров, будут мстить за всякого погибшего революционера, убьют, наконец, самого царя. Тогда народ поймёт, что они жертвуют собой для него, и поддержит их. Опираясь на сочувствие народа, они вырвут власть из рук гибнущего терроризированного самодержавия и, пользуясь этой властью сделают всё, что необходимо народу, т. е. приступят тогда к созданию социалистического строя. Эта часть народников назвалась партией «Народной Воли» и очень скоро действительно проявила колоссальную энергию и самопожертвование. Подобралась сильная кампания испытанных борцов героев, которые действительно успели терроризировать правительство целым рядом хорошо организованных убийств и покушений и своей неуловимостью. После убийства Александра II его перепуганный сын Александр III готов был уже идти на уступки и начал через посредников вести переговоры с Исполнительным Комитетом. Но очень скоро обнаружилось, что за спиной революционеров нет сочувствующей массы, народ не понял революционеров, не выступил на их поддержку. Для народа убийство царя было лишь сведением счетов между господами. Поняв это, правительство жестоко расправилось с народовольцами и организовало неслыханную реакцию. Народ молчал, он ничего не понимал.
Лучшие рабочие из Северного Союза вместе с вожаком Союза Степаном Халтуриным целиком ушли в эту героическую борьбу террором. Лучшие, наиболее революционно настроенные рабочие на время отошли от будничной работы по пропаганде и организации рабочих масс, законспирировались в боевой организации и большинство из них погибло вместе с ней на передовых постах. Лишённый руководства Союз распался вскоре после 1881 года.
Но дело не погибло. Уже в 1884 году в том же Петербурге студент болгарин Благоев начинает пропаганду среди интеллигенции и рабочих. По своим взглядам он резко расходится с народниками и народовольцами. Он не верит в успех интеллигентских заговорщицких организаций, он не верит в народнический дворянско-мужицкий социализм. Лозунгу народовольцев «Всё для народа, но без народа» он противопоставляет другой лозунг «Всё для народа, но через самодеятельность и классовое самосознание масс». Он убеждён, что единственным революционным классом в России может быть только рабочий класс Одним словом, он стоит уже целиком на точке зрения научного социализма. Созданный им кружок марксистов может без сомнения считаться первой в России революционно-марксистской организацией. Правда, марксизм этой группы далеко ещё не освободился от некоторого налёта лассальянства, но в главных своих основах эта группа уже стояла на социал-демократической точке зрения. Она признавала необходимость организации самостоятельной классовой политической партии пролетариата. Самое важное было то, что группа Благоева сразу начала завязывать широкие связи с рабочими, всюду организовывала пропагандистские кружки рабочих и выпустила два номера популярной газеты «Рабочий».
Новая волна забастовок, охватившая почти всю промышленную Россию после жестокого кризиса 1883 года, под влиянием находившихся уже под воздействием революционных организаций рабочих протекала уже гораздо организованнее и сознательнее, чем стачки 70‑х годов. Особенно эта организованность и сознательность проявилась в знаменитой Морозовской стачке в Орехове-Зуеве в 1885 году В руководстве этой стачки особенно выделились ткачи Волков и Моисеенко. Оба они судились за эту стачку, оба выступали на суде с горячими чисто революционными речами. Волков погиб в Сибири, а Моисеенко и поныне здравствует. Орехово-Зуевские рабочие недавно в 38 годовщину этой стачки чествовали её руководителя 70-летнего товарища Моисеенко. Морозовская стачка прогремела уже по всей Европе. Западноевропейский революционный пролетариат приветствовал эту стачку, как вступление российского рабочего класса в семью борющегося мирового пролетариата.
Одновременно с зарождением в Петербурге рабочей марксистской организации группы Благоева, за границей среди многочисленной русской эмиграции начался перелом в сторону освобождения от народнических утопий. Знамя борьбы против народничества подняла группа чёрно-передельцев в лице Плеханова, Игнатьева, Аксельрода, Веры Засулич и Дейча. Там, за границей они имели возможность близко ознакомиться с научным социализмом, с теорией и практикой мирового рабочего движения. Вооружившись этим знанием, они организовали группу «Освобождение труда». Плеханов, недавно ещё стоявший в рядах «Земли и Воли», ярый народник, резко нападавший на политический уклон «Северного Союза Русских Рабочих», после этого один из основателей чисто-народнического «Чёрного Передела», мало-помалу за границей всё более и более начал проникаться марксизмом. Начиная с 1883 года, он выпускает ряд брошюр: «Социализм и политическая борьба», «Наши разногласия» и начинает бешеную кампанию против народничества, против их мечтаний о самобытности русского крестьянства, об особом пути, по которому, якобы, должна пойти Россия, минуя капитализм и буржуазный строй.
Громадная заслуга группы «Освобождение труда», в особенности её лидера Георгия Валентиновича Плеханова в том, что она первая применила марксистский анализ к русской действительности. Плеханов сумел широко использовать богатый статистический материал, освещающий действительное положение хозяйства и в особенности положение русской деревни. Если Благоев может почитаться у нас, как родоначальник марксистов-практиков, то за Плехановым останется навсегда заслуга быть отцом русской марксистской теории. Практически руководить широко развёртывающимся в России рабочим движением группа «Освобождение труда», конечно, не могла. У неё были лишь случайные и кратковременные связи с Россией. Выработанный ею в 1884 году и напечатанный в 1885 году «Проект программы русских социал-демократов» так и остался проектом. Группа не стала центром зарождающейся партии. Первое время, — и сравнительно долгое время, — и за границей, и в России у группы было очень мало последователей. Интеллигенция, к которой главным образом обращался Плеханов, в то время, и по своему происхождению, и по своей общественной деятельности была очень далека от рабочего класса и, конечно, поэтому понять марксизм не могла. В России, правда, многие в это время читали труды самого Маркса. Его капитальные произведения, как «К критике некоторых положений политической экономии» и I том «Капитала» появились в русском переводе уже в конце 60‑х и в начале 70‑х годов. Но громадное большинство, изучавших Маркса, его совершенно не понимало, а главное было совершенно не в состоянии применить его теорию, к русской действительности. России нужно было пережить коренную ломку, явившуюся результатом страшного голода 1891–92 годов, нужно было, чтобы под влиянием этого голода масса крестьян была выброшена из деревень в города. Нужно было, чтобы эти массы, в поисках за работой, готовы были работать по самым дешёвым ценам и чтобы дешевизна рабочих рук привлекла в Россию целый поток заграничных капиталов. Нужно было пережить всё это, чтобы наша интеллигенция начала серьёзно задумываться о том, что старые крестьянские устои уже действительно перестали существовать и начала понимать, что прав был Плеханов и его ученики, которые уже за несколько лет до этого ясно наметили тот новый путь, на который уже вступило развитие России.
Вот по разным городам России, начиная с 1891–92 годов, появляются совершенно самостоятельно друг от друга кружки марксистов. Все они тщательно изучают марксистскую литературу, тщательно знакомятся с русской действительностью и завязывают связь с передовыми рабочими. Передовые рабочие в большинстве случаев сразу и без колебаний принимают научный социализм, как свою классовую теорию, и очень быстро становятся марксистами. Уже в 1894 году такие кружки насчитывались в Москве, Петербурге, Вильне, Лодзи, Варшаве, Одессе, Ростове, Киеве, Казани, Харькове, Нижнем, Иваново-Вознесенске, Коврове, Екатеринославе, Николаеве, Орле, Туле и т. д. Эти марксистские кружки развивались далеко не одинаково. Там, где не было крупной промышленности, где не было стихийного рабочего движения, там марксисты долго варятся в собственном соку, и, наоборот, в крупных промышленных центрах марксистские кружки быстро начинают фактически руководить массовым движением. В последнем случае они очень быстро из чисто интеллигентских кружков превращаются в рабочие организации с широкими связями в кружках разных фабрик и заводов.
Между тем, всё скорее и скорее растёт в России крупная промышленность, с чисто американской быстротой вырастает на юге, в Донбассе, в Екатеринославской губ., в Николаеве, в Баку крупная угольная, металлургическая и нефтяная промышленность. Появляется новый европейский тип капиталистов с новыми европейскими формами эксплуатации. Вновь начинаются рабочие волнения. Вслед за Лодзью, массовые забастовки происходят в Харькове, Ростове, Юзовке, Москве, Егорьевске и Ярославле. Но теперь всюду стачки эти протекают организованно, всюду во главе забастовок выдвигаются передовые, уже прошедшие марксистскую выучку рабочие. Везде во время забастовок сознательно вырабатываются требования об улучшении рабочего быта, о человеческом отношении к рабочим, и, в противоположность прежним забастовкам, теперь уже очень часто забастовки кончаются удовлетворением требований рабочих.
В крупных центрах, уже начиная с 1893 года, марксистские кружки фактически превратились в массовые социал-демократические организации. Партия уже родилась, хотя у партии нет ещё единого центра, нет ещё единой программы и даже нет ещё единого имени. У старых интеллигентских революционных партий всегда сначала создавался партийный центр, появлялась группа лиц, намечавшая партийную программу, а затем уже привлекала эта группа себе сторонников, начинала создавать периферийные организации. В противоположность этому, наша партия развивалась совершенно иным путём, она возникала одновременно в разных местах. В каждом промышленном центре создавалась организация, иногда в крупных городах — несколько организаций, независимых друг от друга, не знающих друг о друге. Все они были объединены одной общей программой, созданной не той или другой российской группой, а опытом всего передового пролетариата передовых капиталистических стран. Каждая такая организация самостоятельно, в зависимости от местных условий, вырабатывает свою тактику, и только тогда, когда движение на местах приняло уже массовую форму, только тогда появляется стремление направить отдельные местные ручейки движения в один общий партийный поток. Только тогда начинается тяга к созданию единого центра.
Московские забастовки 1894–95 годов, знаменитая ярославская забастовка, расстрелянная «молодцами-фанагорийцами» в 1895 году, и, наконец, грандиозная забастовка всех текстильщиков Петербурга в 1896 году заставили говорить о себе буквально всё образованное общество; массовые аресты, произведённые по всем промышленным центрам в 1895–96 гг., с одной стороны, разгромили все первые социал-демократические организации, с другой же стороны, благодаря высылкам из столиц и фабричных городов рабочих, в самые захолустные городки России, разнесли весть о рабочем движении, всюду заставили говорить о марксизме, о социал-демократии. Уже в 1894 году появляется первая легальная марксистская книга П. Струве: «Критические заметки к вопросу об экономическом развитии России». В 1895 г. Плеханову под именем Бельтова удаётся издать легально в России книгу: «К вопросу о развитии монистического взгляда на историю». В Самаре группа марксистов одно время издаёт в 1895 году легальную газету чисто марксистского содержания, тоже удаётся сделать и латышским социал-демократам, издающим в Либаве газету «Денас-Ляппа», наконец, в 1897 году в Петербурге группа марксистов в течение 8‑ми месяцев издаёт журнал «Новое Слово», в котором напечатан ряд статей Ленина, Плеханова, Засулич, Мартова, Струве, Булгакова и др. Благодаря всему этому, марксизм становится модным движением. Каждый гимназист старается щегольнуть марксистскими словечками и с презрением открещивается от народничества. Широкая популярность, которую всё более и более завоёвывает себе марксизм, имела и отрицательную сторону: марксизм сильно распространяется среди буржуазной интеллигенции, но она переваривает этот марксизм и понимает его по-своему. Поскольку марксизм боролся с народничеством, со всеми феодальными пережитками самодержавно-помещичьего строя, поскольку он доказывал неизбежность появления и укрепления в России буржуазного порядка, постольку марксизм приветствовался и принимался всей буржуазной интеллигенцией. Дело доходило до того, что даже всеподданнейшие доклады министра финансов Витте писались с марксистской точки зрения. Но поскольку марксизм, на ряду с этим, пробуждал классовое самосознание масс, поскольку он призывал рабочих к самостоятельной классовой политической борьбе, такой марксизм был. конечно, неприемлем для буржуазной интеллигенции. В 1896 г. уже резко наметилась группа марксистов-литераторов, которая пыталась из марксизма окончательно вытравить всю его революционную сущность. От марксистов-революционеров — Плеханова и Ленина — всё более отделяется группа буржуазных марксистов: Струве, Туган-Барановский, Изгоев, Бердяев, Прокопович, Кускова и др. Между ними начинается борьба, и, понятно, революционные марксисты, благодаря цензурным условиям, должны были очень скоро исчезнуть из легальной печати. Это как раз совпало с усилением заграницей правого крыла социал-демократии. В Германии Бернштейн выступил в поход против правоверного марксизма и начал учить, что конечная цель — социализм — это ничто, что нет надобности готовиться к захвату власти пролетариатом, подготовлять конечную революцию. Можно мирным путём, постепенно улучшать положение рабочего класса в рамках буржуазного общества, для этого достаточно усилить парламентскую деятельность, добиваться увеличения числа депутатов, усилить профессионально-экономическую борьбу. При помощи профессиональных союзов и кооперативных организаций рабочее движение будет мирно, без революции врастать в социализм. За это учение ухватилась наша буржуазная интеллигенция, в таком виде пробуждение рабочего движения было ей не страшно. Развиваясь таким образом, рабочий класс не вступит в самостоятельную классовую борьбу, в политических вопросах будет послушно плестись во хвосте буржуазных политиков.
И вот, заражённая легальным марксизмом, начитавшаяся Бернштейна, буржуазная интеллигенция начинает массами примазываться к нелегальным рабочим организациям. Первые социал-демократические организации, руководимые революционерами-марксистами, воспитывали рабочих в духе выдержанной классовой борьбы, звали одновременно и на экономическую борьбу с классом капиталистов и на самостоятельную политическую борьбу, ставя целью этой борьбы захват власти пролетариатом. После ареста первых социал-демократов, их ряды всё более и более заполняются вновь народившейся марксистской интеллигенцией, которая начала пытаться повести за собой рабочее движение на путь отказа от революционной борьбы. Она выдвинула лозунг борьбы только за прибавку заработной платы, за сокращение рабочего времени, предлагая политическую борьбу предоставить вести буржуазии. Всё равно ведь она окажется у власти, иначе быть не может. Наиболее ярким выразителем этого направления была основанная в 1897 году в Петербурге нелегальная газета «Рабочая Мысль».
Но на ряду с этими, так называемыми экономистами, ещё сохранились социал-демократы старого революционного типа. На ряду с антиреволюционной «Рабочей Мыслью» в Киеве выходила строго выдержанная в революционном духе «Рабочая Газета». Продолжая традиции первых социал-демократов, группа, издающая эту газету, приступила к организации съезда тех социал-демократических союзов, которые стояли на старой революционной точке зрения. Первый съезд партии выпустил «Манифест партии» и решительно заявил в нём, что «политическая свобода нужна русскому пролетариату, как чистый воздух нужен для здорового дыхания», «что нужную ему политическую свободу русский пролетариат сможет завоевать себе только сам», «что, сбросив с себя ярмо самодержавия, пролетариат с большей энергией будет продолжать борьбу с капитализмом и буржуазией до полной победы социализма, «что освобождение рабочего класса может быть только его собственным делом». Кроме манифеста, I съезд выработал также устав партии и выбрал центральный комитет, в состав которого вошли: Радченко, Кремер и Эйдейльман. Центральным органом партии была признана «Рабочая Газета».

Вернуться к оглавлению.

Комментариев нет: