Ленинизму принадлежит далее
разработка вопроса о том, как партия
должна руководить в революции пролетариатом и его союзниками, разработка
проблем стратегического и тактического
руководства, создание науки стратегии и тактики революции.
Стратегия пролетарской революции
имеет своей задачей свержение противника. Этому последнему соответствует
поэтому высшая форма борьбы с противником — форма вооруженного восстания. Это решающий и самый ответственный момент в
ходе революционной борьбы. Ленин поэтому тщательнейшим и подробнейшим образом
разрабатывает проблему восстания вплоть до мельчайших деталей техники
вооруженного восстания. Вопреки оппортунистическим теориям о том, будто
подготовка восстания есть «бланкизм», Ленин остается верным указанию Маркса о
том, что «восстание есть искусство», что к восстанию надо относиться как к
искусству, подготовляя и организуя восстание, учась военному искусству, учась
технике восстания. Ленин прямо предлагает ставить в кружках доклады на военные
темы: «1) Чтение и обсуждение статей о баррикадной борьбе; 2) изучение плана
города и районов; 3) добывать планы тюрем; 4) узнавать адреса зловредных людей
и начальства; 5) производит маневры выслеживания неприятеля; 6) готовить бомбы;
7) составлять тактические планы отдельных операций»[1].
Возникая в столице и в крупных
городских центрах, восстание более или менее быстро распространяется на другие
городские районы и на деревню, перерастая в более или менее длительную гражданскую войну, успешный исход
которой определяется тем, насколько партии удается овладеть поддержкой основной
силы революции — пролетариата и правильно использовать его резервы в широких
трудящихся массах. Здесь-то и лежит кардинальное отличие марксизма от бланкизма
в вопросе о восстании. Восстание «должно опираться не на заговор, не на партию,
а на передовой класс» — таков важнейший закон ленинской стратегии.
Успех революции определяется всей совокупностью объективных и
субъективных факторов: 1) степенью обострения противоречий капитализма в
данном месте и в данное время; 2) степенью осознания этих противоречий
революционным классом; 3) степенью осознания этих противоречий широчайшими
массами трудящихся; 4) степенью организованности революционного класса и его
связанности с массами трудящихся; 5) уровнем боеспособности пролетарского
авангарда; 6) состоянием господствующего класса — его способностью временно
смягчать противоречия, степенью его идеологического влияния на эксплуатируемые
классы, степенью его дезорганизованности. Нынешний революционный кризис в ряде стран характеризуется несоответствием
между объективным и субъективным фактором, отставанием субъективного фактора от
объективного. Это отнюдь не значит, что можно рассматривать это отставание
субъективного фактора как определенную необходимую стадию революционного
процесса.
Революция, согласно учению Ленина,
невозможна без революционной ситуации.
Революционная же ситуация определяется, по Ленину, следующими признаками:
1. «Тот или иной кризис «верхов»,
кризис политики господствующего класса».
2. «Обострение выше обычного нужды и
бедствий угнетенных классов».
3. «Значительное повышение, в силу
указанных причин активности масс, в «мирную» эпоху дающих себя грабить
спокойно, а в бурное время привлекаемых как всей обстановкой кризиса, так и самими «верхами» к
самостоятельному историческому выступлению»[2].
Совершенно ясно, что революционная
ситуация не рассматривается здесь Лениным в смысле как бы стадии, предшествующей революции. Революционная ситуация есть
«совокупность тех объективных перемен», которые в соединении с субъективным
фактором дают революцию. Ленин считает возможным наличие определенного состояния экономического и политического кризиса
характеризовать как революционную ситуацию. Попытка противопоставления политического кризиса кризису революционному выражает собой чуждый
ленинской диалектике схематизм, враждебное ленинизму стремление уклониться от
конкретного анализа данной обстановки.
Предупреждая против каких бы то ни
было схем, ленинская стратегия требует учета конкретно-данного соотношения сил,
опираясь при этом на следующие важнейшие стратегические принципы: 1) «Никогда
не играть с восстанием, а, начиная его, знать твердо, что надо идти до конца»[3];
2) сосредоточение главных сил революции в решающий момент на наиболее уязвимом
для противника пункте, когда революция уже назрела, когда наступление идет на
всех парах, когда восстание стучится в дверь и когда подтягивание резервов к
авангарду является решающим условием успеха»[4];
3) тщательно следить за назреванием революционного кризиса, приурочивая момент
открытия восстания к высшей точке кризиса: «нарушение этого условия ведет к
опасной ошибке, называемой «потерей темпа»[5];
4) «раз восстание начато, надо действовать с величайшей решительностью»
(Ленин); нарушение этого условия ведет к громадной ошибке... «потере курса»
(Сталин).
Таковы важнейшие принципы ленинской
стратегии революции.
Кратко остановимся на рассмотрении
важнейших положении ленинской тактики
революции.
Тактика должна способствовать
подтягиванию масс к революционным позициям. При наличии революционного подъема
тактическая линия определяется задачей вести массы в прямую атаку на буржуазное
государство. Этой задаче соответствует ряд обостряющихся
переходных лозунгов и организация массовых
выступлений. При отсутствии революционного подъема применяется тактика частичных требований и лозунгов, притом
подчиненных коренным задачам Коммунистического интернационала и увязанных с
ними.
Разумеется, это не значит, что
частичные и переходные лозунги представляют собой резко разграниченные области.
Метафизическое противопоставление этих двух типов лозунгов вело бы на практике
к крупнейшим ошибкам. В условиях революционного подъема, не получившего еще
достаточного размаха, полный отказ от частичных требований мог бы затруднять
подвод миллионных масс к фронту революции и, наоборот, мог бы способствовать
законсервированию частичных лозунгов и препятствовать своевременному
улавливанию перехода к новой полосе — к полосе революционного подъема с
соответствующей ей новой тактикой. «Принципиальный отказ от частичных
требований и переходных лозунгов несовместим с тактическими принципами
коммунизма, ибо он на деле обрекает партию на пассивность и отрывает ее от
масс»[6].
Но чем полнее размах революционного подъема, тем меньше остается почвы для
частичных лозунгов и тем властнее выступают на смену все обостряющиеся
переходные лозунги вплоть до лозунга разоружения буржуазии и вооружения
пролетариата и т. д. Таким образом тактика меняется в зависимости от того,
имеется ли подъем движения или этот подъем отсутствует.
Но в ходе революции бывают и моменты
отлива движения, когда революционный подъем сменяется упадком, которому
необходимо соответствуют и иные лозунги, и иные формы организации, отличные от
организационных форм периода подъема. Так, например, тактика периода 1903–1905 гг.
была тактикой наступления, а в период 1907–1912 гг. партия вынуждена была
перейти на тактику отступления, хотя
стратегический план на протяжении обоих указанных периодов оставался
неизменным. В пределах, следовательно,
данного стратегического плана тактика может претерпевать изменения в
зависимости от данной конкретной ситуации, от данного соотношения сил, будучи
подчинена основной стратегической цели данного этапа революции. Тактика
таким образом относится к стратегии, как часть к целому. Важнейшим условием
правильного тактического руководства является уменье находить основное решающее
звено.
Найти основное звено данного этапа
революции — значит найти главное решающее, то, во что упираются все выдвигаемые
данным этапом проблемы, к чему все эти проблемы сводятся как к своей основе.
Звено выступает в качестве общего
условия для разрешения всех других задач, оно концентрирует в себе все своеобразие этапа.
Лежащее в основе ленинской тактики
положение о нахождении звена как
важнейшей предпосылки правильных лозунгов революционной борьбы легко вскрывает
глубоко принципиальную основу характерной для оппортунизма тактики недолетов
или перелетов. Исходя из правильного понимания этой ленинской тактики,
Коминтерн вел и ведет сейчас борьбу на два фронта — с правыми и с «левыми»
оппортунистами.
Оппортунисты «слева», заимствуя у
партии тот или иной революционный лозунг, всегда проявляют чрезмерную
торопливость с тем, чтобы в случае успеха этого лозунга предстать перед
«неискушенными и неопытными как наиболее дальновидные, сказавшие это «первые»,
как владеющие «тактикой дальнего прицела». Оппортунизм справа, также заимствуя
у партии тот или иной революционный лозунг, всегда стремится его
законсервировать, сопротивляется переходу от отжившего уже старого лозунга к
новому с тем, чтобы в случае неудачи этого лозунга также предстать перед
неопытными и неискушенными рабочими массами в качестве наиболее дальновидных
пророков.
Обычное для оппортунизма отставание или забегание, тактика недолетов
или перелетов состоит именно в
непонимании звена, т. е. в непонимании существенного, главного, решающего.
Действенность выдвинутых революцией лозунгов определяется, во-первых, их
правильностью, во-вторых, своевременным их провозглашением.
Мы видели, что правильность лозунгов
определяется нахождением основного звена. Что касается своевременности
выдвижения лозунга, то ленинская тактика обязывает к учету той истины, что «для
политического воспитания миллионных масс недостаточно одной лишь пропаганды и
агитации, что для этого необходим собственный политический опыт самих масс»[7].
Игнорирование этого важнейшего тактического принципа ведет к опасному смешению
формулы как перспективы для
ближайшего будущего с той же формулой как лозунгом
дня. Тактическое указание ленинизма о строгом различии между формулой как
перспективой и формулой как лозунгом дня приобретает в настоящее время особо
важное значение в тактической линии компартий в капиталистических странах.
Здесь судьба тактического руководства решается именно своевременным переходом
от формулы-перспективы к лозунгу дня.
Комментариев нет:
Отправить комментарий